or>La Parisien «Дача» родилась из моей потребности в ней, из моей неотступной мечты в тревожное время, которое нам всем выпало пережить. Я долго искала и наконец нашла место, где могла бы вновь обрести все, чего мне остро не хватало, в окружении моих персонажей, которых я так люблю, с их силой и слабостями, горестями и испытаниями. Место, где можно предаться ностальгии и вполне насладиться ею. Место, где люди обнимаются и танцуют, где свободно выплескивается радость.
Гийому, Симону-Адероу и Реми-Тарику:
не важно, где я, – пока вы со мной, я дома.
Дача – загородный дом, обычно для летнего отдыха.
Тогда началась волшебная сказка, и во мне впервые пробудилась та любовь, которой суждено было длиться всю мою жизнь[1].
От автора
«Дача» родилась из моей потребности в ней, из моей неотступной мечты в тревожное время, которое нам всем выпало пережить (и которое для нас еще не закончилось).
Прошлой весной резкий упадок сил из-за сложившейся ситуации едва не парализовал меня, но, главное, мне не удавалось воспользоваться этим вынужденным перерывом и начать писать. Поэтому я принялась размышлять. О том, чем хотела бы поделиться, об истории, которую расскажу в следующем романе. В романе о том, что будет «после». Или, если получится, в «романе-встрече» после разлуки…
Я долго искала и нашла убежище, место, где могла бы вновь обрести все, чего мне остро не хватало, в окружении моих персонажей, которых я так люблю, с их силой и слабостями, горестями и испытаниями. Место, где можно предаться ностальгии и вволю насладиться ею. Место, где люди обнимаются и танцуют, где свободно выплескивается радость.
Когда я впервые переступила порог «Дачи», мне показалось, будто я «распахнула ставни», вырвалась из ночной тьмы…
Представьте себе летнее утро, вы просыпаетесь, вокруг легкий полумрак, вы догадываетесь, что солнце поднялось, а на улице довольно жарко – не слишком, но вам уже понятно, что день будет прекрасным. Вы встаете, открываете ставни, и свет окутывает вас нежным сиянием, вы улыбаетесь, и вы живете… Да, в такие минуты я улыбаюсь, я счастлива, и я снова живу…
Желаю вам приятно провести время в отеле «Дача»… Пусть оно будет таким же радостным и волнующим, как у меня.
Аньес Мартен-Люган
Пролог
Я вконец устала и насквозь промерзла. Очередная ночь на улице. Вообще-то я уже три года как перестала вести счет таким ночам. Что я, интересно, вообразила? Что стоит мне пересечь Францию, голосуя на дорогах, и все мои проблемы уладятся как по мановению волшебной палочки, потому что я сменю регион? Верить в это очень хотелось, и я цеплялась за любой, самый крошечный намек на надежду. За любую мелочь, едва различимую крупинку, благодаря которой снова захочу сражаться, снова захочу жить. Однако, надо заметить, я не была наивной невинной овечкой, отнюдь. В двадцать один год я уже чувствовала себя старой и сломленной. Когда я достигла совершеннолетия, меня озарила блистательная идея: чтобы отыскать мать, я ускользнула от внимания социальных служб. Скрыться-то я скрылась, а толку? С тех пор я была предоставлена самой себе и справлялась, как могла. На меня сыпались удары, я отбивалась, когда требовалось. Постоянная готовность дать отпор вошла у меня в привычку едва ли не с самого рождения.
Чтобы поесть и не каждую ночь проводить на улице, я не гнушалась ничем, лезла в любую грязь и все меньше уважала свое тело. Шло время, и ситуация, в которую я попала, делалась все опаснее. Наступил момент, когда необходимость где-то отсидеться стала вопросом выживания. Я надеялась, что еще не слишком поздно. Сработал инстинкт самосохранения.
Он-то и велел мне зайти в первую попавшуюся забегаловку, оказавшуюся на моем пути. Мне срочно надо было согреться. Нескольких монет у меня в кармане хватало на чашку кофе. Я выбрала стол, с которого просматривался зал, попросила принести кофе и стала ждать. Я любила слушать разговоры в кафе, это меня успокаивало и позволяло мечтать о других жизнях, не таких, как моя, даже если зачастую они тоже не были такими уж развеселыми. Преимущество фантазий заключалось в том, что, пока они длились, я не думала о своем положении и была не такой одинокой. Чтобы выпутаться, мне постоянно приходилось быть начеку. Накануне вечером меня высадили у вокзала в Кавайоне. Я похвалила себя за то, что в школе не была совсем никчемной ученицей и сумела примерно сориентироваться по карте. Однако до меня почти сразу дошло, что здесь мне ловить нечего. Я попала в бистро, куда приходили местные, деревенские жители, чей язык точно не был мне знаком. Обычно я имела дело с мелкой шпаной, они корчили из себя уголовных авторитетов, которыми, вполне возможно, станут в будущем, причем даже в ближайшем. А эти мужчины и немногочисленные женщины вели себя просто и искренне, к чему я не привыкла. Хуже того, я чувствовала себя беспомощной перед их доброжелательностью. Ведь я