. Возможно, это и есть тот самый путь познания, о котором он все время размышлял. Ты же хотел найти истину – так почему она тебя так пугает, и, видимо, не только тебя, а любого мало-мальски разумного человека, который сталкивается с чем-то непостижимым. Он не хочет этому верить, даже если мечтал все увидеть собственными глазами и рисовал в уме картину того, с чем собирался встретиться. Кажется, тут проявляется одно из странных противоречий: человек жаждет перейти все границы этого материального мира, но часто останавливается на краю, не имея решимости заглянуть в бездну.
В голове шумело. Его зрение вдруг приобрело удивительную остроту, словно он смотрел в некое объемное сферическое зеркало: выпуклое, тусклое по краям, но в середине удивительно четкое. В фокусе были не только окрестности: горы, высокие деревья с шершавыми стволами, стальная гладь озера, но и прожилки листьев, ленивые рыбы, медленно скользящие в воде, облака, с одной стороны подкрашенные солнцем…
Такое зрение было дано ему не напрасно, не для того, чтобы он расплескал это чудо… Ему следовало открыть еще немало тайных знаний, которыми владели древние, а современники утратили в погоне за суетным и мелким…
Он ощутил прилив сил и возбуждения, в него проникла странная уверенность, что все будет хорошо, что ему многое удастся из задуманного, что то, о чем он грезил, сбудется… Только нужно собраться и без страха идти навстречу неведомому, не сбиваясь с пути… Не уклоняться, а двигаться вперед… Когда закончится эта экспедиция и он представит свой отчет, то поиски продолжатся… и так до конца… пока не будет найдена Истина.
Глава первая. Ворон за окном
Как-то в полночь, в час угрюмый,
полный тягостною думой,
Над старинными томами
я склонялся в полусне,
Грезам странным отдавался, – вдруг
неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался —
постучался в дверь ко мне.
За окном раздался резкий крик, и Анфиса открыла глаза. Она еще не очнулась ото сна, и поэтому все предметы в комнате предстали перед ней в неясном тумане, она снова закрыла глаза и собиралась продолжать спать. Второй крик был еще тревожней первого. «Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда», – почему-то вспомнились строчки стихотворения Эдгара По.
Третий крик прогнал остатки сна, Анфиса встала, накинула халат и подошла к окну. Она жила в старинном доме с толстыми стенами и видом на канал. Большое дерево росло прямо перед окном. На ветке сидел ворон и смотрел на нее.
– Ну, привет, – пробормотала Анфиса. – Это ты не дал мне выспаться.
Ворон склонил голову набок, словно вслушиваясь в ее речь.
– Понимаю, надо уже просыпаться. Дел много… А я тут лежу, дрыхну… непорядок…
Анфиса подумала, что нужно покормить ворона; с этой мыслью она направилась на кухню. Но когда выглянула в окно, птицы на ветке уже не было…
Начинался новый день.
Она бросила взгляд на часы – девять утра. Нормальное рабочее время…
Анфиса Костомарова, переводчица, двадцати девяти лет, рост 171 сантиметр, волосы пепельные, глаза серые, характер – спокойный – так она однажды написала в шутливой анкете. Раньше она делила свое время между Москвой и Ломоносовом, который называла по-старинному Ораниенбаумом, там у нее имелась крохотная двухкомнатная квартира, доставшаяся от бабушки. Дом был старый – еще дореволюционной постройки – с толстыми стенами, высокими потолками и выходом на маленький канал. С той поры, когда она стала работать в фирме «За развитие Русского Севера», Анфиса уже реже бывала в Ораниенбауме, в основном проживая в Москве в съемной квартире (несколько лет была фрилансером и поэтому могла вырваться из Москвы в любое время и осесть здесь, взять перевод и заняться делом, не отвлекаясь ни на что).
Жила она довольно замкнуто, подруг у нее не было. Единственным другом был Валентин Лавочкин – верным и бескорыстным, готовым всегда прийти на помощь и подставить свое плечо. Познакомились они на книжной ярмарке, где она представляла свой последний перевод – книгу одного писателя африканского происхождения, родившегося и живущего в Австрии. Это было еще до того, как она пришла работать в фонд «За развитие Русского Севера».
Она представляла книгу в череде других переводчиков. Их было трое. Бурыгина Вера Александровна (ВерСанна – как звали ее сокращенно друзья и знакомые), переводившая одного модного французского писателя вот уже несколько лет. Писатель был жутко популярным, его в России знали и любили. На Западе по его книгам сняли фильм, котрый оказался так себе – на троечку, но способствовал расширению читательской аудитории. ВерСанна переводила примерно один роман в два года – такова была «производительность» французского беллетриста. Анфису она знала и ценила, время от времени они перезванивались и встречались на книжных ярмарках-фестивалях. Второй переводчик был Шамроев Виктор Афанасьевич – эстет, претендующий на модность. Он вел свой блог и страничку в «Инстаграме»,