встал из-за стола, телефон он взял с собой одним резким движением. – Договорились же! – он уже собрался уходить с кухни, но в дверях зачем-то развернулся и выпалил сплошным потоком. – Зачем ты вообще на эти паблики подписана? Ты волонтёр что ли? Нет. Ну и зачем тогда вообще тебе эти беседы?
– Я хочу помочь, чем могу…
– Чем ты им помогаешь? Чем ты помогаешь? Пишешь комментарии «дай Бог здоровья»? Ерундой занимаешься! Сто раз говорили уже. Тебе-то что с этого? У тебя пропал кто?
– Зачем ты так говоришь? – отвечала она не стушевано, больше рассержено.
– Как я говорю?
– Как будто бы мы чужие. – «как будто ты хочешь, чтобы мы были чужими».
– Тебе он кто, Лиз?
– Не надо так говорить. Он твой брат, а ты мой парень.
Вова спустил ругательство снова.
– У меня нет брата! – выкинул он, – Понимаешь ты, нет? Можешь ты это понять? Его нет. Нет моего брата, всё.
Он повторил снова «нет его» и только тогда развернулся, чтобы уйти с кухни. Его шаги быстро растворились в шуме, доносящемся с улицы. Так кухня вновь стала тихой и холодной. Девушка осталась перед компьютером, смотреть на ориентировку, с которой ей улыбался темноволосый худощавый мальчик четырнадцати лет. Фото не самое удачное, на нём он выглядит как самовлюблённый пижон, но с подписью «Пропал ребёнок» смотрелся уже не так язвительно. «Если вы можете помочь в поисках, то не забудьте ещё про одного ребёнка» – набирает текст комментария Лиза – «Сашу Боголюбцева до сих пор ещё не нашли, он пропал месяц назад, когда гулял с другом. Ему 15 лет, уходил в чёрных брюках и жёлтой клетчатой рубашке, носит чёрный рюкзак кожзам. Если вы можете помочь, или что-то знаете, или думаете, что можете знать, пожалуйста, откликнитесь! Случаи могут быть связаны». Она оставляет комментарий в беседе и точно такой же под ориентировкой в группе волонтёрского отряда. Тихим выдохом усмиряет свой пыл, а потом возвращается к сайту своей непосредственной работы, где её заждался проект гостиной с заявкой на новый скандинавский.
Кроссовок. Грязный, потрёпанный, неприятный. Анна смотрела на его фото на телефоне. У её сына кеды. Дорогие и стильные. Он выпросил на них сумму, которая всего десять лет назад превышала её зарплату. Первого числа он ушёл в них на линейку, и она смотрела с гордостью, как ребёнок воспитывает в себе чувство стиля. А это – грязный брошенный кроссовок неопрятного человека. Одно только его фото на безрамочном экране её телефона было нелепо. Она отправила «нет» и вышла из диалога, чтобы позвонить мужу. Для разговора женщина подошла ближе к окну – инстинкт: если кого-то ждёшь, а он не появляется, может из окна увидишь его быстрее.
– Вить, это не его. – Без предисловий откликнулась она на голос мужа. – Вообще ширпотреб какой-то. У него кеды, а это не понятно что. Какой-то ужас. Зачем… Да… Да, я тоже говорю, зачем вы вообще там ищите, его там нет. Да… Да, и я так же сказала! Да-да, они отправили кого-то? – ноготь за беспокойной беседой ковырял стекло. – А, хорошо, точно – вдруг на попутках. А я хотела… да, а я… – ей пришлось дать мужу договорить. – Ага…