ев, разводившийся с женой, пребывал в агрессивно-истерическом состоянии…
И так далее, и тому подобное. Такое ощущение, что ни одной боеспособной единицы в агентстве не осталось. Чёрт бы их всех побрал! Чудный заказ, давшийся мне потом и кровью, горел синим пламенем.
Вызванный на ковёр заместитель Юра Денисов в предчувствии выволочки неестественно радовался моему возвращению.
− Юра, − ласково сказал я ему, − ты видишь этот большой красивый кальян, который я, как дурак, тащил из Египта тебе в подарок?
Вот тут Юра обрадовался абсолютно искренне. Любит человек презенты, ох любит.
− Спасибо, шеф, − растроганно сказал он. − Отслужу ударным трудом. Какая прелесть!
И тянется к кальяну с таким видом, словно не терпится курнуть гашиша.
− Руки! − гаркнул я, убирая кальян на стеллаж. − Не заслужил. Я тебя зачем на хозяйстве оставил? Чтобы тут всё прахом пошло? (Я виртуозно выругался.) Заказано десять статей, а написано три. Иллюстраций вообще ноль. (Я выругался ещё лучше.) Через неделю сдавать пакет материалов, а он ещё и вполовину не готов. Ты хоть понимаешь, каким убытком пахнет? (Тут я загнул такое, что оробевший Юра восхитился и, схватив блокнот, попросил разрешения законспектировать.) Ну, что скажешь?
Оправдываясь и невольно поглядывая на кальян (сувенир временно недоступен!), Денисов ссылался на охвативший коллектив постпраздничный ступор (Маня), форс-мажорные обстоятельства (Сизокрылов) и судьбу-индейку (Кукуев). Закончил он признанием, что и сам пребывает в прострации: издательство только что завернуло ему рукопись детективного романа. «Волки позорные, − горько сказал он, поникнув головой. − Два года писал…» «Надеюсь, не в служебное время?» − бестактно уточнил я.
В общем, работай после этого с творческими людьми. Я сам творческий, но не до такой же степени!
Последний штрих в картину тотального разброда и шатания внесла главный бухгалтер Лена. Зайдя в кабинет, она приветливо поздоровалась, поздравила с выходом на работу и спросила, есть ли в нашем налаженном хозяйстве мыло, верёвка и крюк. Это у неё любимая шутка такая. Значит, контора стоит на пороге финансового кризиса. От такого юмора аж холодок по спине… Выяснилось, что скоро платить налоги, денег не хватает, а я ещё на новогоднем банкете в предвкушении отпуска размяк и пообещал коллективу двадцатипроцентную прибавку к жалованью. Так сказать, сорвал аплодисменты. Тоже, народолюбец…
«Что будем делать, Григорий Александрович?» «Повесимся вместе», − утешил я Лену и, сунув статуэтку Нефертити, от греха подальше выпроводил из кабинета. Для начала первого рабочего дня было достаточно.
Тут-то по внутренней связи позвонил дежурный «чопик» Вениамин.
Агентство у нас довольно специфическое, народ ходит разный, и на первых порах, когда дело только разворачивалось, была пара-тройка нежелательных инцидентов с некоторыми посетителями. Поэтому, как только позволили финансы, я заключил договор с частным охранным предприятием. Сокращённо − ЧОП. Охранники, стало быть, − чопики.
Так вот, звонит мне Вениамин и докладывает:
− Григорий Александрович, тут посетитель с какой-то информацией.
− Отправь к Денисову. Или к Кукуеву, − распорядился я.
− Говорит, информация такая, что может сообщить только директору.
Директор − это я. Только посетителя мне сейчас не хватало…
− Занят директор, − сказал я. − Совещание проводит.
− Тогда, говорит, пропустите к главному редактору.
Главный редактор − это тоже я.
− Занят главный редактор, − отбился я. − На том же совещании парится.
− Ну, говорит, в таком случае хочу сообщить информацию хозяину агентства. Его наверняка заинтересует.
Хозяин, как вы уже догадались… м-да. Сосредоточил, понимаешь, в своих руках необъятную власть. Между прочим, для относительно небольшой частной структуры − самый рабочий вариант…
− Ладно, − сдался я. − Проводи его ко мне. Он как, вообще, адекватный?
− Навскидку − да…
Посетитель и впрямь производил неплохое впечатление. Это был высокий, тощий, прилично одетый человек лет шестидесяти без особых примет, если не считать обширной, образцово-показательной лысины. Замечательными в его внешности были, пожалуй, только маленькие умные глазки с внимательным цепким взглядом. Из врученной мне визитной карточки я уяснил, что имею дело с врачом-психиатром, кандидатом медицинских наук, завотделением городской психиатрической больницы номер один Павлом Петровичем Бормоталовым.
Павел Петрович заметно нервничал, и я не стал его торопить: пусть успокоится, оглядится. Я вообще люблю, когда посетители знакомятся с моим кабинетом. Мебель − только морёный дуб, кресла и стулья − сплошная кожа, оргтехника − хакер не постыдился бы, плоский телевизор − на полстены… Про невидимый миру бар я вообще молчу. Главбух Лена рыдала, оплачивая всю эту роскошь. Кажется, я так и не сумел втолковать ей, что на имидже не экономят…
− Ну, Павел Петрович, слушаю