Господи! Если на тебя, обнаженного, смотреть сверху, а не снизу или сбоку, ты еще красивее. Ты из каких будешь, неаполитанец?» Лукреция
Лукреция
Предисловие
Море грязи по колено
Сохранилось множество документов, повествующих о жизни, триумфах и подлостях семейства Борджиа. О нем написаны книги, поставлены спектакли, сняты прекрасные фильмы с первоклассными актерами, а недавно на телевидении даже успешно прошел вдохновленный этими персонажами сериал.
Чем же так привлекательна жизнь сих личностей? Без сомнения, свойственной им моральной нечистоплотностью и необузданностью во всем: от сексуальных запросов до общественного поведения и принятия политических решений.
Среди известных писателей, вдохновленных нравственным релятивизмом и любовными похождениями названной семейки, стоит назвать Александра Дюма, Виктора Гюго и Марию Беллончи[1]. Но одним из первых в этом ряду был Джон Форд, английский драматург елизаветинской эпохи. Думается, сюжет его пьесы «Жаль, что она блудница» навеян известными похождениями Лукреции Борджиа и ее брата Чезаре, которые, по слухам, были любовниками. Маргерита Рубино[2] обратила наше внимание еще на два текста, которые принадлежат, соответственно, Джованни Фалуджи и Спероне Сперони, современникам Лукреции. В них она предстает в образе прекрасной римлянки – метаморфоза почище Овидиевых.
История папы римского Александра VI и его родственников, неотделимая от эпохи итальянского Возрождения, выливается в бурную сагу, персонажи которой не испытывают ни малейшего уважения ни к своим противникам, ни к себе самим.
Лукреция, тут нет сомнений, с самой ранней юности была жертвой, неоднократно без жалости возлагаемой на алтарь финансовых и политических интересов. Ни отцу, ни брату дела не было до того, о чем при этом думает она сама. «А что тут думать?» – так, должно быть, рассуждали и отец (папа), и брат (кардинал). Лукреция была для них всего лишь милашкой с привлекательными округлостями спереди и сзади. Да, чуть не запамятовал: взгляд у нее тоже был обворожительный.
Франческо Сфорца
Лодовико Моро
В те времена подобные ситуации складывались не только в Риме. Вспомним хотя бы Милан и его семейства Висконти и Сфорца, с которыми еще не раз доведется встретиться в ходе нашего повествования. Когда в 1447 году умер, не оставив мужского потомства, Филиппо Мария Висконти, его незаконнорожденная дочь Бьянка Мария немедленно стала числиться по такому случаю совершенно законной. Ее выдали замуж за кондотьера Франческо Сфорца (человека отнюдь не родовитого, из мельников, но сделавшего блестящую карьеру). Один за другим родились восемь детей, среди них Галеаццо Мария и Лодовико, позже прозванный Моро. Так зародилась новая династия.
Герцог Милана Галеаццо Мария был, как говорят в Неаполе, sciupafemmene, то есть потаскун, блудивший равно со шлюхами и знатными дамами, чем нажил себе немало врагов. Его убивали сразу несколько человек: Галеаццо Марию совместно закололи у церкви Санто-Стефано 26 декабря 1476 года – в день празднования вышеупомянутого святого – Джованни Андреа Лампуньяни, Джероламо Ольджати и Карло Висконти, известный как Бастардо. Сколько желающих, прямо как у Юлия Цезаря!
Наследовать Галеаццо Марии должен был его семилетний сын Джан Галеаццо. Но дядюшка Моро при поддержке Франции добился регентства и стал править сам.
Однако этого мало. Чтобы окончательно укрепиться во власти, Лодовико задумал отравить племянника. Он дает яд мальчику небольшими дозами – пусть чахнет постепенно, тогда не возникнет никаких неприятных подозрений. Всё идет как надо; дитя, как и было задумано, умирает после долгой агонии, дядя Лодовико проливает у гроба море горьких слез и становится герцогом Миланским.
Почему мы так подробно рассказываем об этом семействе? Хотя бы потому, что через несколько лет Моро женится на Беатриче д’Эсте, а ее брат Альфонсо, тоже д’Эсте, станет мужем интересующей нас Лукреции Борджиа.
Родственные связи на этом не обрываются: Изабелла д’Эсте, сестра Альфонсо и Беатриче, выйдет замуж за Франческо Гонзага, маркиза Мантуанского, который, как мы увидим дальше, тоже был замешан в некоторые проказы нашей Лукреции. Но и здесь круг пока еще не замыкается.
Чтобы оценить нравы, царившие в конце пятнадцатого века в Риме, да и по всей Италии, недурно бы упомянуть еще некоторые факты. Приведем для начала письмо одного молодого, только что рукоположенного епископа, посланное былому товарищу по семинарии.
Проделки на посиделках
Отправитель повествует в своей эпистоле о некоем папском застолье, во время которого bonaefemmene, то есть куртизанки высокого ранга, демонстрировали на полу, уставленном горящими ароматизированными свечами, танец особого рода. Каждая из танцовщиц приседала все ниже и ниже, тушила приподнятым подолом свечу, садилась рядом с ней, зажимала огарок между лядвеями и поднималась, стараясь