комых улетает в теплые края.
Дорога шуршала под колесами. Я ехала из деревни, везя домой свою пятилетнюю принцессу Нюшу.
– Свет мой зеркальце, скажи! Да всю правду доложи, – пробурчала я, глядя в боковое зеркало. – Кто тут хочет проскочить. Поворотник не включить?
Мне же зеркальце в ответ. «За тобой машинки нет»!
Трасса была пустой. Погода – промозглой . Настроение кислым.
На заднем сидении елозил откормленный, гиперактивный хомячок, способный довести до инсульта даже крокодила.
– Ма, а когда мы исе поедем к баушке? – интересовалась пухленькая принцесса, отъевшаяся на блинчиках с вареньем и прочих вкусностях.
Все зло от добрых бабушек! После бабушек привести ребенка в чувство невозможно. Проще родить нового. А этого отдать бабушке навсегда. Для дальнейшего «балования».
Это нас мамы караулили с секундомером, кормили по расписанию, выгуливали на моральном поводке: «Быстро иди домой!». Нас ругали за каждую провинность. На нас смотрели строго и грозили пальцем.
А потом кто-то подменил твою строгую и требовательную маму.
И вместо нее появилась добрая бабушка.
Бабушка постигла древнее искусство потакания «уси-пуси» и откликалась на японское имя «Бахосю».
Из детского лепета на заднем сидении я поняла. Нюша очень будет скучать по кошечке. Даже больше, чем скучала по мне. Я была тронута до глубины души.
Ну еще бы! На маме сильно не прокатишься! Маме хвост фломастерами не разукрасишь. А кошке можно! Бабушка разрешила. Мне не разрешала гладить кошку. А тут разрешила!
Кошка была несказанно рада нашему отъезду. Вы бы видели ее глаза. В них за этот беспросветный месяц впервые промелькнула надежда.
Еще бы! Она больше не пони. И даже не единорог. Ей не придется перевозить кукол на спине. Игрушечному принцу придется искать принцессу пешком. И больше не будет расстроенного детского голоса: «Принцесса не в этой стороне! Мурка, скачи к принцессе!».
Кошка честно обещала не дожить до следующего «Ба! Я плиехала!». И мне было перед ней стыдно.
– А потом поняшка плыгала и спасала плинцессу… – перечислял комок неуемной детской энергии. – И застляла за диваном. Я ее шваблой вытасила! И за хвост! И плинца она улонила! Я ее лугала!
Я внимательно смотрела на дорогу. И краем уха слушала детский лепет.
Десять минут назад я узнала про других детей в деревне. Маша, которая ест козявки, Дима, который надувал лягушку и Саша, у которого на попе шрам. Меня обещали с ними познакомить. Но мне казалось, что я знаю об этих людях больше, чем их родные.
По радио передавали гороскоп на неделю. Бодрый голос диктора обещал мне скорую неземную любовь и скорое свидание. Сегодня мне рекомендовали не выходить из дома. И отключить телефон с интернетом.
Из гороскопа следует, что нормальный мужик завелся у меня дома. Просто носа не кажет. Прячется. И следит за мной. Астрологи иногда умеют угрожать не хуже маньяков.
Мои руки крепко держали руль. Ничто не отвлекало меня от езды, кроме мыслей о том, что месяц у бабушки отлично обнуляет логопедов и занятия с мамой.
Если месяц назад я привезла маленького профессора с абсолютно четкой дикцией. То забирала я маленькую Маугли, разучившуюся читать, писать и забывшую алфавит.
– Мама, волососины глязные! – выдал писклявый голос. В зеркале заднего вида мелькнула детская попа. – А мы купим мне бульдонку? Какубашки?
Таинственный «какубашка» не раз мелькал в разговоре. Я честно не помнила такой нечисти. Барабашку знаю. А какубашку нет.
– Какубашки ибись бульдонка! – слышался писклявый голосок с заднего сидения.
Теперь я знала про личную жизнь таинственного «какубашки».У «какубашки» она есть. Мне еще предстояло догадаться, что это значит. Но сейчас я слишком устала, чтобы заниматься литературными переводами.
– Милая, – на всякий случай ответила я. – Мы не купим бульдога. Быстро застегни ремень! Я кому сказала!
– Не бульдога, а бульдонку! – требовала Нюша, демонстрируя миру свое гиперактивное шило.
Если у ребенка в попе шило, то следите, чтобы оно не мерзло. Я на всякий случай проверила рукой, не замерзло ли наше шило. Не замерзло и не промокло.
– А когда мы плиедем? – наседали на меня. – А мы уже плиехали?
– Нет, еще не приехали, – следила я за дорогой. – Посиди спокойно. Пристегни ремень. Посмотри в окошечко. Где телефон с мультиками? Вот и включай! Или давай займемся буквами? Ну-ка! Первая буква у нас какая?
– Умм, – обиделась Нюша.
– Первая буква «А»! – продолжала я. Через пять минут Нюша убедилась, что мама помнит алфавит. И этого ей оказалось достаточно.
На дороге собирался туман. Я немного напряглась, не сводя глаз с дороги. Прямо как в фильме ужасов. Мне пришлось немного сбавить скорость.
На заднем сидении что-то шуршало. И кто-то чавкал. Бабушка все-таки положила целый