и я преподаю уже более 40 лет. Впервые начал вести семинары еще на втором курсе университета в экономико-математической школе МГУ им. М.В. Ломоносова, когда мои подопечные (старшеклассники) были моложе меня лишь на 2–3 года. На первом году аспирантуры в знак «особого доверия» получил уже полноценный лекционный курс с приемом итоговых экзаменов. Это был рабфак, подготовительное отделение для поступающих с трудовым или армейским стажем, где студенты тоже не сильно отличались от меня по возрасту.
С тех пор я преподавал постоянно, при условии, что находился в Москве, не пропуская ни одного семестра, хотя давно уже мог бы этого не делать. И на первый взгляд, все идет благополучно, я и сейчас комфортно чувствую себя в аудитории и вроде бы считаюсь успешным педагогом. За 11 лет меня девять раз выбирали «Лучшим преподавателем» студенты или выпускники департамента социологии, где я читаю лекции и веду семинары. Добавлю, что в нашем университете прекрасные студенты. И, казалось бы, что еще надо? Однако в какой-то момент (примерно в середине 2010-х годов) я почувствовал: «что-то пошло не так». С годами это поначалу смутное ощущение укреплялось. И общение с коллегами его только усиливало.
Какие-то сомнения в том, что ты делаешь, появлялись и раньше. И каждый год перед началом очередного курса я, как правило, что-то в нем переделывал, вносил какие-то коррективы – менял организацию курса, формы подачи и обсуждения материала, вводил новые темы. Всегда хочется какие-то вещи улучшить, и в этом нет ничего удивительного. Но в определенный момент возникло понимание некоего перелома, сначала не очень различимого, а затем все более ясного. Конечно, с годами неуклонно увеличивалась возрастная дистанция со студентами, уходя все дальше от былой двух-трехлетней разницы. Но дело было явно не только в возрасте как таковом, а в том, что пришли новые поколения студентов, молодых миллениалов, а за ними зумеров, которые оказались другими, разительно отличаясь от своих чуть более старших предшественников. Возникло интуитивное ощущение, что их жизнь устроена иначе, что их интересы шире и неопределеннее, чем мы привыкли, что они хотят всего и сразу, причем хотят этого в готовом и упакованном виде – с инструкцией по применению. Они ожидают быстрых эффектов, не обязательно материальных, но материальных желательно тоже. Их пристрастия меняются чаще, чем мы бы хотели. В общем, я обнаружил, что все меньше понимаю мотивацию студентов (причем лучших студентов). А если ты не понимаешь мотивацию контрагента, ты не понимаешь главного. И возникает неприятный вопрос: как в этом случае преподавать?
Мои попытки понять это молодое поколение привели к написанию книги о миллениалах, которая нашла широкий отклик, как восторженный, так и критический [Радаев, 2020а]. Я почувствовал, что не я один столкнулся с новыми проблемами. А пока мы пытались разобраться с поведением и мотивацией миллениалов, в университет начало вливаться новое, еще более молодое поколение Z, которое сначала по аналогии называли центиниалами, а вскоре упростили до «зумеров». Но как их ни называй, проблемы, похоже, усиливаются.
Полагаю, что проблемы преподавания, с которыми мучаются сегодня многие коллеги в самых разных дисциплинах, при всей своей очевидности и важности постоянно остаются на периферии нашего внимания. Мы весьма активно обсуждаем результаты своих исследований, получая от коллег ценную обратную связь. И даже при недостатке таких обсуждений более или менее известно, чем занимается каждый из нас в своей научной области. Наши публикации доступны всем желающим, эта часть нашей профессиональной деятельности хорошо видна и вдобавок фиксируется разными наукометрическими показателями.
Преподавание же как таковое обсуждается значительно реже, если речь не идет об узком круге специалистов по образовательным методикам. На преподавание в исследовательском университете, что греха таить, нередко смотрят как на вторичный вид деятельности. И главное, чту именно происходит у коллег-преподавателей в аудитории, мы, как правило, не видим и знаем лишь понаслышке – большей частью от студентов. Отклики студентов несомненно важны, но желательно ведь иметь и собственные впечатления. Практика взаимного посещения занятий преподавателями (очень полезная для всех вовлеченных сторон), по сути, маргинализирована и встречается редко [Кочухова, 2020]. И в целом тесные взаимодействия между коллегами по поводу преподавания, как правило, не возникают, если только они не ведут одну дисциплину в параллельных группах. На такие взаимодействия уже не остается ни времени, ни сил. Правда, сейчас многие занятия проходят онлайн и записываются. Но часто ли мы тратим время на их просмотр? Вопрос почти риторический. В результате каждый преподаватель во многом «варится в собственном соку» и корректирует свои действия лишь по реакциям студентов, которые порой могут быть однобокими и разными по степени объективности. Студенты, при всей своей активности, скажут тебе далеко не все. Они многого пока не знают и к тому же находятся в определенной зависимости от преподавателя.
Периодически доносятся жалобы на действия тех или иных преподавателей, возникают коридорные обсуждения между коллегами. Но в целом каждый преподаватель во многом сам решает свои проблемы и вырабатывает собственные приемы, не всегда зная, что происходит по соседству. Можно десятки лет проработать