ервого класса.
– Ну, пап!
– Так и в чем проблема оказалась?
– Я наклонился к Аньке, шепнул: «А какая тема была?» Она повернулась, стала объяснять. Не успела толком ничего сказать, как учительница к нашей парте подходит и спрашивает: «Что за переговоры, поведайте нам?» Ну я ей по-человечески стал все объяснять. Тут еще Ванька на весь класс крикнул: «У них время романтики». Все, конечно, начали смеяться, а учительница сразу нам выдала: «Тогда готовьте одно задание на двоих вместе. Если выполните хорошо, оценку умножу на двоих, а если плохо – разделю.
Спрашиваю:
– Так что за доклады вам нужно написать?
– Про неизвестных героев Великой Отечественной Войны.
Тарас насупился:
– Я, конечно, сделал вид, что ничего в этом сложного нет… Но про кого рассказать – понятия не имею. А теперь еще и Анька со мной дружить не станет. Она и так сказала, что на меня не надеется. Да я и сам на себя не надеюсь. Вот только маме обещал, что в этой четверти исправлю все тройки.
Тарас стянул куртку и опустил голову.
Отец отодвинул ноутбук, встал из-за стола, подмигнул и сказал:
– Кажется, я знаю, как тебе помочь. Что-нибудь придумаем, а ты пока повесь куртку и вымой руки.
Тарас кивнул, вышел из комнаты, а папа открыл верхний ящик шкафа, достал пухлый, темно-коричневый фотоальбом. Из него папе на ладонь выпала серебристая, самодельная медаль. Он глянул на нее и словно почувствовал запах солнечного, но холодного весеннего дня, почти такого же, как сегодня, только тридцать лет назад.
30 лет назад
– Панова, Игнатов, что у вас опять случилось? Почему мы должны из-за ваших стычек отвлекаться от урока?
Учительница сняла очки и вопросительно посмотрела на заднюю парту. Тоня Панова встала и ответила:
– Алла Дмитриевна, можно мне на свое место вернуться? Ну не могу я с Игнатовым сидеть. Он сам ничего делать не хочет, и мне мешает.
Ярик Игнатов в мольбе сложил руки и жалобно протянул:
– Алла Дмитриевна, умоляю, избавьте меня от пани Пановой, сил моих нет терпеть такое вот соседство. Я все, что скажете сделаю: и стихи выучу, и по рассказам Чехова сочинение напишу. А хотите, прямо здесь упаду и отожмусь? Не могу я с ней на одном квадрате находиться.
Тоня Панова покраснела и отвернулась, а класс на разные голоса засмеялся.
Мелодичный звонок сообщил об окончании последнего в расписании урока. Учительница кивнула головой, разрешая ребятам собираться, потом добавила:
– Ребята, поздравляю вас с началом весенних каникул. До завтрашнего дня спорные оценки не выставляю в журнал, они пока живут в моем личном. Кто желает исправить, добро пожаловать. А сейчас все, за исключением Пановой и Игнатова, спускайтесь. Встречайте весну!
Игнатов подпрыгнул с парты, возмутился:
– А мы чего, самые лысые, что ли?
Алла Дмитриевна прикрыла двери за ушедшими ребятами. Игнатов и Панова подошли к ее столу. Она указала им рукой на первую парту. Панова демонстративно села на другой ряд. Учительница поправила стопку тетрадей:
– Тоня, Ярик, я надеялась, что ваш конфликт закончится до каникул. Не знаю, в чем причина возникших противоречий, только вот страдаем из-за них мы все. Понимаете, так не бывает, что люди враждуют друг с другом, а на окружении это не отражается. Если в семье ссорятся двое, то получается, что все втянуты в конфликт.
Игнатов присвистнул, отодвинул стул, закинул ногу на ногу:
– Не-не-не, мне семьи с Пановой не надо. Просто не сталкивайте нас, и конфликтов не будет.
Тоня прикусила губу:
– Алла Дмитриевна, ну вы же сами все видите.
Учительница подошла к окну:
– Что ж, Белинский утверждал, что труд облагораживает человека. А вам совместный труд пойдет на пользу. С завтрашнего дня, на протяжении каникул, вы вдвоем помогаете нашему подшефному Ветерану Великой Отечественной войны, майору Громову Тарасу Васильевичу.
Дедушка живет один в старом доме. Он хоть и не просил ничего, но я знаю: дел у него в хозяйстве достаточно. Скоро праздник Победы, поднимите ему настроение. Ветки сухие спилите, доски на заборе подбейте, увидите на месте и разберетесь. А еще Тарас Васильевич обещал передать в дар школе свои военные вещи, фронтовые фотографии. Только все это у него на чердаке хранится. Тяжело ему все это разобрать самому. Вот вы как раз в помощь старику будете.
Сейчас я схожу в учительскую, позвоню ему, предупрежу о вашем приходе. Вопросы есть?
Панова поправила растрепавшийся пшеничный хвостик:
– Можно нам через день ходить к ветерану, чтоб не пересекаться друг с другом?
Игнатов закачал ногой:
– Алла Дмитриевна, вот видите, Панова – невозможная личность.
Панова хмыкнула, учительница выдохнула, коснулась