e>
Пролог
– Интересно, а к чему Путин снится? – Бен устало потёр переносицу, одним крупным глотком допил свой кофе и переспросил: – Как думаешь, Макс, к чему, а?
…Приснилось, что вызывает меня Путин к себе, и я так долго иду какими-то коридорами, а он вдруг выходит мне навстречу в майке. Ну обычная такая майка-алкоголичка, заправленная в брюки от костюма… Почему-то именно так и отложилось, что брюки от костюма… Руку пожимает, отлично, говорит, я рад, пойдём… Ведёт меня куда-то, по ходу спрашивает кого-то, а где ключи, мол, от оружейки, затем сам открывает какую-то дверь, выносит АК-74, протягивает мне и словно ждёт чего-то… А я растерялся так, но за ремень оружейный берусь и как-то ловко вышло. Оп! И автомат за спину закидываю, ну прям как на присяге… Понравилась ему эта расторопность, видно, по плечу хлопнул и говорит что-то… А у меня мысль одна: что теперь делать с автоматом этим, где хранить его… Может, уже, думаю, всё как в Израильской армии стало, и оружие по домам хранят… А у меня даже ящика железного нет… Где взять железный ящик?.. Вот с этой мыслью где же взять железный ящик я и проснулся… – Бен усмехнулся.
– Это же как заморочиться надо, чтобы такое родить, – покачал головой Макс. – Ты уже присягаешь во сне. Путину в майке-алкоголичке… Полный сюр! Хотя, признаюсь, мне давеча не меньшая фигня снилась.
– Что, тоже Путин?
– Да нет, но пропёрло не меньше тебя. Как будто гуляю с дочкой в Измайловском парке, ни души вокруг, и вдруг медведь появляется. Ну огромный такой, бурый медведище, и идёт навстречу. Я понимаю, что бежать нельзя, Сашку прижимаю к себе, глаза ей рукой закрываю, а сам стараюсь с ним взглядом не встретиться… И медведь мимо проходит, ноль внимания на нас, но я-то знаю, что он притворяется… Только я дух перевёл, как леопард появляется, ну или ягуар, кто их разберёт, пятнистая, короче, зверина и также в нашу сторону шкандырябает… Этот совсем близко подошёл, понюхал меня даже… И тоже свалил… Сердце, как отбойный молоток, от страха из груди готово выпрыгнуть, а вдали ещё что-то навстречу движется… Ну всё, думаю, это чудище уж точно по наши души, мимо не пройдет… Приближается… А это козёл! Белый такой горный козлище, рога вот такие, – смеясь, развёл Макс руками, – огромные. Красивый очень… И тоже мимо… «Что же это такое?» – кричу я во сне. Сам понимаешь, козёл не медведь, тут уже и поорать можно… А навстречу верблюд… Хватит ржать, Бен, это не сказка про белого бычка, ща всё закончится.
– Ой, не могу, Макс, – задыхаясь от смеха, выдавил Бен. – Кому – Путин, а кому – козлы… Ну рассмешил так рассмешил… – громко смеялся он.
– Погодь, не всё ещё, – в тон ему раскатисто захохотал Макс, – верхом на верблюде дрессировщик, пьяный вдрабадан, помятый какой-то… Бен, ну не смейся же ты так, а то я рассказывать уже не могу…
Они на секунду замолчали, потом посмотрели друг на друга и совсем зашлись смехом.
– Короче, вызверился я на него: «Ты что, скотина такая, творишь, – кричу, – у тебя тут хищники среди людей бродят!» А он мне пьяненько так икая отвечает: «Вам не зверья, вам змеюку бояться надо». И скалится во весь рот: директор цирка, мол, выгнал, ходим вот, побираемся… «А тут нигде, – спрашивает, – Ленинградского вокзала поблизости нет?» Знал бы я, что тебе автомат уже вручили, я бы ему ответил…
Они ещё долго смеялись, подначивая друг друга и выворачивая сны наизнанку, то обессилено замолкая, то снова взрываясь безудержным хохотом.
Часть 1.
Виды на жизнь
Проси больше, дадут сколько нужно.
Глава первая
Название переулка, где располагался Центральный аппарат партии, уже давно служило поводом для насмешек. Весь этот район старых улочек в центре Москвы был очень даже приличным, но вот одно наименование – Лядский переулок – почему-то располагало всех кому не лень добавить лишнюю букву в начало слова.
Что удивительно, носил своё имя переулок с незапамятных времён, но хихикать над его новым скабрёзным прозвищем начали лишь после того, как в шестиэтажный дом, торцом выходящий на Лядский, вселилась правящая партия «Наша Россия». Вот такая она, народная любовь…
Руководитель Центрального аппарата партии Юрий Андреевич Руморев знал о столь двусмысленном шлейфе, тянущемся за Лядским переулком, однако относился к нему снисходительно. Причин такой терпимости было много. Две из них этот далеко не последний человек в партийной иерархии, как-то задумавшись, даже сформулировал. Ну, во-первых, в российских коридорах власти, как и в армии, с большим уважением относятся к крепкому словцу. «Мы на ём не ругаемся, мы на ём разговариваем» – эту присказку своего отца, генерала Руморева, Юрий Андреевич помнил с младых ногтей. Во-вторых, Руморев-младший и сам был не дурак, хорошо понимал, что русский анекдот к пустому месту не прилипнет. Ну а если прилип, то, значит, и место это не абы какое, а стоящее. «Раз говорят, значит – знают, – размышлял