для Германии.
В Веймарской Республике стремительно распространяются портативные телефоны, разработанные еще во время войны, а также растет роль так называемых коллективных средств массовой информации, которые тоже поспособствовали становлению НСДАП. Когда Адольф Гитлер в 1933 году приходит к власти, его правительству помимо прочего достается Управление национальной безопасности НСА в Веймаре, которое с имперских времен контролирует активность в глобальной сети и имеет доступ ко всем данным, которые когда-либо создавались гражданами Германского рейха, будь то банковские операции, встречи, электронные письма, дневниковые записи или выражения мнений на Немецком форуме…
1
Черный телефон звонил восьмой раз за утро.
Мужчины, сидевшие в ожидании вокруг письменного стола, обменялись напряженными взглядами. Наконец они кивнули сидевшему перед аппаратом, самому юному среди них, со светло-коричневыми кудряшками и веснушками.
Он снял трубку.
– Управление национальной безопасности, Энгельбрехт у телефона. Что вам угодно?
Затем он сразу улыбнулся, оглядел присутствующих, внимательно слушая голос на другом конце, и успокаивающе покачал головой. Это означало отбой тревоги. Остальные вздохнули с облегчением.
– Да, без проблем, – произнес он и схватил карандаш. – Как это пишется? Л… и… п… Хм. Хм. – Он сосредоточенно делал записи, пока один из присутствовавших, пожилой человек в инвалидном кресле, не подал ему знак, постучав по наручным часам. – Хорошо. Полу́чите в течение дня. Самое позднее завтра. Нет, быстрее не выйдет, к сожалению. Да. Хайль Гитлер. – И повесил трубку.
– Ну? – спросил мужчина в инвалидном кресле.
– Звонок из Восточной марки. – Он вырвал верхний лист записной книжки. – Управлению полиции Граца требуется информация о передвижениях некоего Ференца Липовича.
– Из Восточной марки? – поднял бровь мужчина в инвалидном кресле.
Молодой человек покраснел.
– Я, конечно же, хотел сказать – из рейхсгау Штирия.
– Мы настолько надоели Руди, что он предпочтет отправиться в лагерь, – иронично заметил другой мужчина с бычьей шеей и лысиной.
– Нет, я…
Мужчина в инвалидном кресле прервал перебранку:
– Пусть об этом позаботится Цинкайзен, – постановил он. – Густав, передашь?
Упомянутый, единственный из присутствовавших носивший очки, кивнул и протянул руку за листом бумаги.
– Я отнесу ей.
Он покинул кабинет. Остальные опустились на свои стулья и уставились на телефон, словно желая загипнотизировать его.
Прошло десять минут, никто не проронил ни слова. Вернулся мужчина в очках и снова уселся на стул, на котором он сидел ранее, на старое темное сиденье с кожаной обивкой, затвердевшей за последние годы и издающей стоны, когда на нее садились.
Затем снова зазвонил телефон.
– Девять, – сказал тот, с лысиной.
Молодой человек положил руку на телефонную трубку, сделал глубокий вдох, снял ее.
– Управление национальной безопасности, Энгельбрехт у… – прервался он, прислушиваясь. – Да. Да, понимаю. Спасибо. Да. Хайль Гитлер.
Он положил трубку, окинул взглядом лица собравшихся, сглотнул.
– Это была его секретарша. Он в пути.
Мужчина в инвалидном кресле серьезно кивнул, сдвинулся назад и повернулся к двери.
– Ну что ж, – произнес он. – Значит, начинается.
Управление национальной безопасности располагалось в ничем не примечательном, кроме своих размеров, здании в центре Веймара, недалеко от Придворного театра, в котором в свое время заседало Германское национальное собрание, принявшее новую конституцию и учредившее в стране так называемую Веймарскую республику. И все же ведомство было основано задолго до того, еще при Вильгельме II, который, как только первые компьютеры были подключены к сети, понял, что это может создать опасность для государства, и поэтому ему потребовалась организация, которая осуществляла бы над этим контроль. Так возникло Императорское ведомство по контролю за компьютерами, и то, что это случилось в Веймаре, было в первую очередь обусловлено тем обстоятельством, что Веймар представлял собой нечто вроде приблизительного географического центра Германской империи и, следовательно, все каналы связи могли наиболее оптимально стекаться именно сюда.
Осенью 1917 года, когда Мировая война закончилась поражением Германии, одной из многих санкций, наложенных державами-победительницами на империю, было аннулирование всех немецких патентов, разумеется, включая те, которые касались проектирования компьютеров или разработанной во время войны портативной телефонии. До того момента в остальном мире компьютеры считались своеобразным баловством, за исключением Англии, конечно, чьи высокоразвитые механические Analytical Engines[1], как известно, были первопроходцами этой технологии: немецкие