Исаев – рослый балбес, который повадился дразнить моих сыновей. У Данила хватает выдержки, на провокации он не ведется, зато Давид заводится с пол-оборота.
Вдвоем мои сыновья непобедимы, поэтому Иван выбирает моменты, когда Даньки нет рядом. Это бывает нечасто, но бывает. В этом месяце как прорвало.
Конечно, каждая мама горой стоит за своих детей, но я точно знаю, что Давид не задира. Каждый раз сын смотрит на меня моими зелеными глазами, светящимися как лазеры, и говорит:
– Мам, ну он же меня довел! Я его предупреждал!
И каждый раз я веду долгие беседы на тему, как нехорошо драться и что настоящие мужчины решают проблемы не кулаками. При этом Стефа сверлит меня уничтожающим взглядом и надувается как воздушный шарик.
Она в корне со мной несогласна. Стефа считает, что мальчикам следует подловить вредного Ваньку и навалять ему вдвоем от души. Но она ни за что не станет подрывать мой материнский авторитет и всегда сдерживается от резких высказываний при детях. Я за это ей очень благодарна, тем более что потом она все равно нашепчет им на ушко свои наставления.
Сыновья меня внимательно слушают, понурив головы, со всем соглашаются, а потом идут к Стефе обниматься. И затем все повторяется.
Я пыталась поговорить с мамой Вани, но там бесполезно.
– Мы воспитываем Ванечку по японской системе «икудзи», до пяти лет ему позволено все! – как отрезала мне выхоленная мадам Исаева. – Это вам следует приструнить своих избалованных детей, госпожа Савицкая!
Дорогу загораживает глянцевый черный корпус автомобиля. Хочу обогнуть его с капота, но автомобиль двигается вперед. Поднимаю голову и прямо перед собой вижу нахмурившегося Тагаева. Он сидит за рулем огромного как танк внедорожника, стекло дверцы опущено, мы смотрим в упор друг на друга.
– Я слышал ваш разговор. Садитесь, Анастасия, – командует Артур, – я отвезу вас в сад.
– Спасибо, вам незачем беспокоиться, – хочу обойти с другой стороны, но внедорожник отъезжает назад и снова перегораживает мне путь.
– Я увидел из окна, что ваша машина заглохла. Садитесь, – нетерпеливо повторяет он.
– Артур Асланович, – устало возражаю, но тут дверь распахивается, Тагаев спрыгивает с водительского кресла и цепко впивается пальцами мне в локоть.
– Быстро в машину, – он обводит меня вдоль корпуса, открывает дверь и чуть ли не заталкивает внутрь. И добавляет непререкаемым тоном: – Ваш сын разбил губу, а вы тут церемонии разводите.
Я возмущенно вскидываю голову, но автомобиль уже трогается с места.
– Вас не учили, что подслушивать нехорошо?
– Не поверите, учили, – невозмутимо отвечает он, держа руль одной рукой, при этом умудряясь лавировать между машинами с филигранной точностью.
Завистливо закусываю губу и едва сдерживаюсь, чтобы не шмыгнуть носом. Мне бы так научиться! А Тагаев тем временем продолжает на удивление без всякого ехидства.
– У вас высокая слышимость динамика. Я не нарочно, простите. Но ваши дети… – он умолкает,