тянулась вдоль жидкой березовой рощи, оставив за спиной деревню, покинутую жителями, но облюбованную войсками. Другая медлила, страшась выходить из леса: скачущие строем по узкой дороге рыцари не сразу соберутся в стальной кулак, кто знает, как противник использует минутное промедление? Войска северян скапливались на повороте тракта, ожидая приказа короля.
И тот не заставил себя ждать.
Моэраль понимал, что войску сложно перестроиться с марша в атакующий бросок, но ему не оставили выбора. Переправа заняла слишком много времени, и вассалы Сильвберна успели подготовиться. Теперь северному королю либо оставалось принять навязанный бой, либо уходить в чащу. Холдстейн понимал, что пускать конников через лес означает потерять армию. Оставалась битва.
Лучники, толку от которых в этом бою не было, рассеяв строй, скрылись среди обнаженных стволов. Сжимая в ладонях рукояти секир и топоров, древки коротких копий, на обочину сходила пехота. Конные рыцари, прикрываясь щитами, строились клином. Глядя, как неумолимо растягивается основная ударная сила войска, Моэраль злился. Будь у него в запасе хоть пол дня, они успели бы на луг раньше противника. И сейчас бы не они, а Сильвберновы вассалы опасливо высовывали нос из кустов.
Хорошо хоть противник опередил их ненамного, иначе, не избежать засады.
Приречные лорды торопились использовать преимущество.
Заревел боевой рог. Двинулись вперед вражеские пехотинцы, опережая их, рванула к северянам конница. Моэраль поднял взгляд к стягу, полощемуся на пронизывающем ветру. Если все пойдет хорошо, скоро этот стяг воспарит над серебряными башнями Сильвхолла. О том, что в случае неудачи гордую птицу втопчут в грязь, а небесно-голубой простор ее обитания озарится всполохом пожара, Моэраль старался не думать.
– Играй наступление, – одними губами шепнул король герольду.
И затрубил второй рог.
Отливающей металлом стрелой полетела к вражеским рядам северная конница. На середине поля плотный рыцарский строй начал разворачиваться веером, и в этот самый миг лучники противника дали первый залп. Что и говорить, они успели занять выгодную позицию: стрелы летели без риска ранить своих. Били по лошадям, но досталось и людям. Те из северян, кто не успел укрыться за щитами или решил сэкономить на доспехе, ломаными куклами обвисли в седлах. Несколько боевых коней, оставшись без седоков, помчались к лесу.
От своей позиции, у самой кромки опушки, Моэраль хорошо видел, как вражеские конники, сместившись к правому краю поля, стремились зайти в тыл к северным рыцарям. Расстояние между березовой рощей и развернувшимся веером северян было недостаточным для маневра, и рыцарям пришлось порядком потесниться. Поэтому залп лучников северного короля, неожиданно для противника последовавший с ветвей деревьев, оказался кстати.
Конечно, не все стрелки попали в цель – голые раскоряченные ветки, среди которых они засели, мешали прицелиться. И все же, даже комариный укус порой приносит пользу. Вражеские рыцари, опасаясь более организованной атаки, направили коней вглубь поля, ударяя северянам не в спину, а в бок.
Схлестнулись в схватке боевые кони, лязгнули мечи. Уже не разобрать было, где свои, где чужие, поэтому лучники Приречных земель принялись споро отходить за спины пехоты.
– Вперед, – скомандовал Моэраль, и плотный строй пеших северян начал наступление.
Но пехотинцы противника оказались быстрей, и не успели войска Холдстейна полностью выйти на поле, как под топорами врагов уже падали северные рыцари.
Что на севере, что на юге, топоры и секиры – типичное оружие пехоты, которой не дозволялось пользоваться мечами – были страшны в ближнем бою. Конник всегда опасается хорошего пехотинца. Безжалостные лезвия мгновенно перерубают сухожилия коня, и животное заваливается наземь, погребая под собой хозяина. Подойти и добить упавшего рыцаря проще, чем сражаться с ним. Иное дело, если конница атакует пехоту с разбегу. Тут уж единая лавина сминает жалкие человеческие фигурки, разбивает пехотный строй, и вот уже подкованные копыта ступают по изломанным телам. Поэтому и стараются в бою конники связать конников, не допустив врага до собственных латников. А латники вмешиваются в схватки рыцарей, нередко перерубая топорами ход битвы.
В этот раз пехота северян опоздала, не успев принять удар вражеских секир на себя, и над полем пронесся стон страдающих коней.
Моэраль грязно выругался – хорошо бы скомандовать отступление, чтоб конница перестроилась для нового удара, да куда там – завязнувшие в драке люди не смогут организованно отойти, а иначе получится бегство. Молодой король оглядел собственный отряд – два десятка отборных рыцарей, почувствовал, как в животе предательски екнуло, и отрывисто приказал:
– За мной!
Похоже, лорды Приречных земель не ожидали, что Холдстейн примет личное участие в битве. Ничем иным, во всяком случае, Моэраль объяснить их растерянность не мог, ибо военачальники вражеской армии до последнего не отдавали пехоте приказа к перестроению. А потом стало поздно, и кулак северян, возглавляемый Моэралем, обойдя рассыпавшийся строй собственной