чуть выше колен, и белоснежную блузку, верхняя пуговица которой расстегнулась, что сулило огонек страсти. Ярко-красные туфли гармонировали с того же цвета помадой, которая внешне богатила и без того пухлые губы. Темные шелковистые волосы спускались до самой талии. Складывалось ощущение – девушка была дочерью великолепия.
На протяжении всего сна, казалось, именно ей посвящались бурные аплодисменты, а не тем, кто прибывал в конверте.
Признанные умы и деятели выбирались на сцену, с заранее подготовленными текстами, которые затем и разглагольствовали. Темы были разные. Кто-то говорил о счастьях жизни, о семье, о своем творчестве. Кто-то затрагивал смерть и нелепость человечества. Кто-то вспоминал поучительные истории из детства.
Так продолжалось очень долго, пока зал не опустел и Рико не остался в гордом одиночестве. Он брал от момента все до последней капли.
Тем временем девушка на сцене распаковывала последний конверт.
– И лучшим сценаристом этого года становится (драматическая пауза) Рико Ферлиз, – со всем умением выкрикнула девушка, аж до мурашек.
Молодой человек не поверил свои ушам, так как его сознание, явно, не рассчитывало на подобный конец.
– Прошу поднимайтесь на сцену.
Ферлиз взял всю свою смелость в виде алого носового платка и поднялся на площадку.
Юная особа со всем обаянием протянула заветную статуэтку в руки мальчика.
– Прошу вас, скажите несколько слов.
Отрок собрался с мыслями, но все равно не смог выдавить из себя ни единого достойного слова в присутствии пустого зала.
– Хорошо, давайте я вам помогу. Расскажите о себе. Ведь всем так нравится ваше творчество.
– Простите, что? Какое еще творчество?
Парень переминал платок в руке.
– Ну, например, ваша постановка в пустыне с самолетом, или военное сражение.
Глаза Рико застыли в недоумении.
– Откуда вы знаете?
– Я ведь в твоей голове или…
Глава двенадцатая
Рико проснулся от того, что кто-то увлажнял его лицо чем-то шершавым, и, частично от звенящего звука откуда-то сверху. Когда мальчик полностью открыл глаза и пришел в себя, он увидел пса, который, недоумевая, разглядывал заспанное лицо.
Несмотря на свою упитанность, Бонифаций все же добрался до пятой ступеньки лестницы, на которой, словно на кровати, разлегся уставший хозяин.
Через несколько минут главный герой все же нашел в себе силы и дополз до заполненной пением будильника комнаты, где почему-то огляделся, будто хотел заметить какие-то изменения, но, не нашел ничего необычного кроме ядра и тюбинга, что торчали из-под кровати.
Пока Ферлиз спускался, он ненароком запульнул статуэтку, что валялась у подножия лестницы, прямо в пышную гортензию в углу зала.
– Черт, – словно разорвавшаяся картечь, вырвалось и пролетело по всему дому,