заявление от Эвы о пропаже ребенка – Мамедовой Софии. Ксерокопия есть. И пометка – «оригинал изъят оперуполномоченным Гузовым А.В. для расследования». Было?
Оттягивает воротник, кровь бросается в лицо.
– Не припомню слету.
– Припоминай, майор. Потому что в деле Мамедовой я этого заявления не вижу.
– Так не относится заявление к её делу.
– Да? – скептически поднимаю бровь.
– То есть давление по средствам похищения и угрозы ребенку теперь у нас не основной мотив участия гражданок России в тер актах?
– Основной, товарищ майор.
– Завтра, чтобы заявление было в деле.
– Но дело закрыто… гражданка уже… – разводит руками.
– Мертва? Судмедэксперты провели эксгумацию… Это не Эва. Ни возраст, ни генотип не совпадает. У меня сотня вопросов по этому делу в связи с этим. Почему не искали её дочь, например?
– Товарищ майор! Давнее дело. Нужно бы мне восстановить его ход. Внезапно Вы…
– Давнее? И года не прошло. У вас проблемы с памятью? Как вы проходите ежегодную комиссию? В бюро не место людям с плохой памятью. Я правильно понимаю, что восемь месяцев вы не ищете похищенного ребенка?
– Неправильно, товарищ майор! Похищения-то не было. Гражданка Мамедова на словах его опровергла.
– Серьезно? Тогда завтра я хочу видеть девочку. Софию Мамедову. И документы её попечителя. Она дочь члена банды, а значит, должна все время находится под неусыпным наблюдением. Покажи мне ее.
Гузов устало закрывает глаза.
– Девочку увёз Мамедов.
– То есть человек, который в международном розыске увёз ребёнка, и вы не искали?
– Искали!
– Дело мне по Софии Мамедовой. Я слова не понимаю, только документы. Как искали, кто искал, где запросы в службы, где приказы, где отчеты об оперативных мероприятиях? В перечне не вижу такого дела. Кто вел?
– Никто не вел, – смотрит в стену.
– Искали в рамках дела её матери.
– Так похищение же к делу по твоим словам не относится, майор! Завтра жду детальный отчёт по этому эпизоду, подтверждённый документами. По уставу. И всех, кто занимался расследованием на допрос. Ясно?
– Так точно.
– Свободен, майор.
Пока. Но скоро я тебя упеку… Вспоминаю кудряшку Софию, которую шесть месяцев скрывали от матери. И эти… не шевельнулись. Скоты! От бешенства потрясывает. «Нет такого дела» у него! Я, блять, тебе нарисуют дело!
Откручиваю крышку с бутылки воды, делаю несколько глотков. Два отрывистых стука в дверь.
– Разрешите? – сухо.
Муратов, собственно персоной.
– Подполковник Муратов. Глеб Евгеньевич.
Такая же сухая короткая улыбка, как и интонации. Да и он сам, в принципе – сухой, блеклый.
Садится напротив.
– Ну… будем знакомы, товарищ майор, – тянет руку.
– Будем, товарищ подполковник.
Пожимаю. Своеобразный! Судя по пустой характеристике – либо удобный лох, либо серый кардинал. По моим ощущениям – второе: умный, тихий, скрытный. А по слухам власти