У нее была нежная кожа, и идеальные изгибы. Прекрасная фигура, очень красивое и немного детское личико с милыми карими глазами. Она была полнейшим антиподом Исаака, но от этого нравилась ему ещё больше. Он любовался обнаженным юным телом Тины, лёжа на кровати в одном халате и глядя как она спешно одевается в свою униформу, ведь внизу были слышны шаги.
Должно быть это приехали дети старика, вместе с внуками…– подгоняла себя мысленно Тина. Они часто приезжали на выходных, а сегодня ещё и сочельник, а в этот день приезжали дети и их дети – такова была семейная традиция. Исаак бы предпочёл отдохнуть в компании своей привлекательной медсестрички, но статус хозяина дома обязывал изображать гостеприимство, поэтому он лениво шарил рукой по одеялу, в поисках какой-нибудь одежды, и Тина в спешке начала натягивать на него брюки. Шаги были слышны уже в коридоре, когда она кинула Исааку какую-то рубаху, и он, напялив ее, поднялся с кровати с удивительной молодой прытью.
Пока Тина наносила последние штрихи к своему безупречному образу медсестры, Исаак вышел из комнаты и поздоровался с кем-то за дверью. На первом этаже этого огромного дома, в гостиной, где на полу лежали дорогостоящие ковры с огромным ворсом, собралось уже приличное количество людей. У всех на ногах были именные тапочки, чтобы не испортить испанский паркет своей дешёвой обувью. Гости распределились равномерно по всей гостиной. Они устроились на кожаных диванах и креслах, которые также поражали своей дороговизной.
Исаак любил быть на высоте, поэтому у него была успешная корпорация и вообще всё самое лучшее. И чтобы не огорчать безумно богатого, и от того не менее любимого папу, гости, которым не досталось места на диванах и креслах, стояли где угодно, только не на коврах, стоимостью как маленький самолёт. Ковры самолёты были большой гордостью Исаака, ему их подарил бизнес-партнер, после заключения очередной выгодной сделки. И все понимали, что когда дарят такие подарки, то речь идет не об обычных деньгах, а о многих миллионах.
Возле панорамного окна в красивейший сад, стоял младший сын Исаака, Джон. Худощавость и несуразность этого парня, которому было чуть больше двадцати, очень мешала его отцу гордиться своим сыном. В этом мире вообще было очень мало причин для Исаака любить и гордиться своими детьми-неудачниками. А такой ничтожный внешний вид младшего сына и вовсе отбивал всякое желание. Но будет не честно сказать, что Джон совсем не давал отцу повода для гордости. Когда-то Исаак думал сделать Джона семейным адвокатом и даже попросил заверить завещание, ведь сын с отличием окончил адвокатуру, и с его мозгами и отцовским капиталом он мог достичь многого. Мог, но не достиг.
Джон нервно гладил свой подбородок, будто хотел протереть кожу до кости. Его голубые, почти стеклянные глаза безучастно смотрели на водопад в саду, но мысли его совсем не гармонировали с задумчивым и спокойным видом. По всему было понятно, что у него какие-то проблемы, о которых он планировал поговорить с отцом, и поэтому протирал подбородок в поисках подходящих слов для этого эгоистичного старика.
Эгоистичный старик тем временем спускался по дубовой лестнице, о чем-то разговаривая в пол голоса со старшей дочерью. Она была очень хороша собой в свои тридцать восемь лет. У нее была великолепная фигура, словно нарисованная художником идеалистом. А шикарные каштановые волосы игриво прикрывали широкий вырез платья, как спереди, так и сзади. Эти плавные изгибы, хитрые и умные голубые глаза… Отец любил ее больше всех остальных детей, да это и понятно, она была ИО директора на фирме Исаака, выглядела безупречно и имела деловую хватку, что являлось главной причиной для отцовской гордости. Но любил он ее не столько за все эти качества, сколько за ее голубые, смотрящие прямо в душу глаза. Ее взгляд был удивительно похож на взгляд ее покойной мамы – любимой и единственной жены Исаака.
Исаак не имел привычки жалеть о чем-то содеянном или не совершенном, но одна ошибка его жизни всё же сверлила его холодное сердце. Его супруга была очень красивой, и полностью подходила своему успешному мужу. Ее гордый нрав и прекрасное чувство юмора сразили Исаака не меньше, чем ее красота. О ней всегда с восхищением говорили люди, когда за красотой и грацией удивленно обнаруживали живой и очень острый ум. Небесно-голубые глаза, приятная располагающая улыбка и полная гармония во всём, она не оставляла шанса даже молодым ассистенткам и медсестричкам. Но Исааку и не нужны были случайные свидания, ведь он был женат на самой лучшей женщине на свете. У них в жизни было всё, что только можно пожелать. Трое детей, дом, прекрасный доход, хоть тогда ещё и не корпорация. Но однажды утром вернувшись из ванной, Алиса заглянула своими небесными глазами в зелёные и уставшие глаза мужа игриво улыбаясь. Исаак залюбовался её милым личиком в обрамлении белокурых локонов. Это волшебное сочетание придавало ей сходство с ангелом и именно так он всегда и считал. Она сказала ему, что беременна и выжидательно сверлила его душу, глядя в глаза. Исаака все устраивало и так. Он надеялся пожить для себя, но глядя на своего ангела, сказал, что очень счастлив. Он сам принял это решение. Беременность прошла успешно, но ребёнок родился раньше времени и с трудом выжил. А Алиса, его ангел не пережила эти сложные роды… Узнав об этом Исаак почувствовал, как мир, который он так старательно