было становиться возможным озарением, не могло перейти сейчас в действие и поэтому безвольно обрело статус просто наблюдения.
Глава III. Корпоратив
За последнюю неделю ничего, что усугубило бы состояние Седлова, не произошло, хотя и воодушевляющего – тоже. Неполиваемый папоротник продолжал стоять на месте, что было замечено всевидящей Токарь, которая в очередной раз предложила забрать растение. Но если раньше Седлов был готов это сделать почти сразу, то теперь промямлил что-то, включающее набор из «хорошо смотрится в кабинете», «привык», «может, хлорофитум возьмете» и «подумаю». «Ну так хоть поливайте, засохнет ведь!» – и на этом явно не последняя атака была завершена.
Единственным качественным изменением стало то, что теперь на литературе Седлов работал не только на Подгорного, но и на Юлю. После вопроса, заставившего его сильно всколыхнуть свой умственно-ораторский потенциал, он не мог не обратить внимание на ответ Юли по заданиям-конструкциям: «Если литература ХIХ века еще ходила над бездной и ее герои не переступали последней черты, то героев литературы ХХ века бездна начинает поглощать, хотя это и спорно;)». И в конце подмигивающий смайлик, который вместе с «хотя» означал, что его литература теперь не будет прежней. Седлов стал тщательнее готовиться, продумывая возможные варианты неожиданных вопросов и ответов на них. Теперь надо было знать не только текст, но и максимально широкий контекст.
Ответы Юли всегда были не то что умнее ответов Игната, но как-то хлеще, ярче. Если Подгорный доосвещал тот путь, который намечал и видел Седлов, то Юля яркой вспышкой указывала на другие возможные пути.
Когда на обобщающем уроке они сравнивали Есенина и Маяковского и Седлов говорил о том, что Есенину был чужд тот новый мир с «железными паровозами», который приветствовал Маяковский, Подгорный сказал, что ему он тоже чужд. Реакция Юли последовала незамедлительно:
– Так ты в деревне хочешь жить, без достижений цивилизации? Я смотрю, ты вон с айфоном сидишь, правда, не новым.
– Ну нет, я говорю о том, что мне ближе Есенин. Маяковский как-то слишком резок, как будто дрова рубит, как в том стихотворении о любви, что читал Егор Петрович.
– Это странная, какая-то женская позиция. – Седлов замечал, что Юля подавляет Подгорного и в спорах с ней он скорее оправдывается, чем борется. – Отрицать Маяковского – это отрицать мир, в котором мы живем.
– Я не отрицаю, а говорю, что ближе.
– Ну, тебе деревня ближе и нежные песенки? – На предыдущем уроке Седлов дал прослушать два исполнения «Над окошком месяц» Ивашова и Шевчука, спросив, чье исполнение, по их мнению, лучше передает суть текста. Большинство, возглавляемое Подгорным, было за Ивашова, но Свинцовой это не помешало задавить всех: Шевчук – это современное видение, страсть, а Ивашов – очень слащаво. Седлов сам был за Ивашова (хотя и не высказывал свою точку зрения), но не стал даже пытаться примирить стороны под таким яростным напором одной из них.
– Нет.
– Сомневаюсь.
Заданием