Вячеслав Прах

Холодные женщины


Скачать книгу

мы. Сигаретный дым. Отель. Седьмой этаж. Прикосновения – изучение. Прикосновения – благодарность за принятие. Прикосновения – огонь. Прикосновения – холод. Тихий город. Разбитое стекло стакана безопасного бездействия, задыхаешься оттого, что не дать, не получить. Мир – шире стакана. И этого осознания не приобрести, пока не разобьешь. Разбить трудно. Как и добровольно продолжить жить в стакане после того, как вылился из него.

      Это пришло не сразу, прошло время.

      Сейчас о нас с тобой, впервые встретившихся друг с другом.

      Случается так, что нахожу себя питоном, которому необходимо сбросить старую кожу. Мне, как и ему, нужно на это время. Этот процесс – медленный, болезненный, энергозатратный. Он сопровождается усталостью, слабостью. Я подумал, что наша с тобой встреча произошла именно тогда.

      Помню, как будто били молотком по левой груди – вот так стучало мое сердце, когда я сидел напротив стойки регистрации в отеле, ожидая тебя на диване, накинув на голову капюшон куртки. Ты с подругой подошла к стойке и бросила взгляд в мою сторону. Только в номере я узнал, что в этот момент ты мне улыбнулась. Я видел лишь твой силуэт – у меня плохое зрение; когда вожу авто, надеваю очки, вблизи вижу нормально. Даже не догадывался, что у меня такой пугающий взгляд, когда я всматриваюсь в человека.

      Когда вы с ней ушли, я смог пошевелиться, до этого будто парализовало. Я шел в отель с полной уверенностью, что все пройдет спокойно, ведь когда я ехал в Берлин, то ощущал приятную легкость. Я сказал себе: «Пусть лучше она волнуется за нас двоих, а я не буду». И только увидев тебя, я испытал то, что имеет ценность, я почувствовал себя максимально живым в моменте – через удары молотком. Да что там – молотком, как будто лопатой прилетело по левой груди – мощный удар, неожиданный удар. В этом был вкус первой встречи. Мне подумалось, хорошо, что ты с подругой, возможно, я бы не сумел в этот момент подняться с места, чтобы стоя поприветствовать тебя. Спустя несколько минут после вашего с ней ухода ты написала сообщение, что подруга отправилась гулять по городу и ты осталась в номере одна. Я встал, расправил плечи и уверенным, твердым шагом направился в сторону лифта. Я был готов поцеловать тебя немедленно. Ты бы даже не узнала, какой удар я получил на первом этаже, глядя на тебя, стоящую у стойки регистрации. В такой момент кажется, что все присутствующие в зале – зрители твоего неботрясения. Я остановился у номера, спустя несколько секунд ты открыла дверь. Я не успел даже постучать – ты услышала звук лифта, остановившегося на твоем этаже, и мои шаги: ты стояла прямо за дверью перед тем, как открыла. Я был готов. Я был решителен. Я бы впился в твои губы прямо с порога, если бы ты не сделала несколько шагов назад, к столу, увидев меня, смотрящего тебе прямо в глаза.

      Я молча подошел к тебе и поцеловал в губы, ты ощутила мою дрожь.

      Дрожи и целуй. Бойся и целуй.

      «Мой средний палец пахнет женщиной», – сказал я тебе после того, как ты поднялась в номер второй раз, покинув меня после поцелуя. За время твоего отсутствия я успел принять душ, переодеться и даже немного полежать на нашей большой, широкой кровати. Я принял твои условия встречи – отель, который выбрала ты, отель у Виттенбергской площади. Седьмой этаж, номер «0712». Ты прилетела с подругой в Берлин ради того, чтобы сотворить историю со мной, и создала для семьи легенду. Ты ухватилась за этот шанс встретиться со мной и провести вместе два дня, две ночи и почти целое утро. Я целовал тебя в губы, прижав к себе.

      Я засовывал правую руку в нижнее белье, а левой – держал тебя за талию. Средним пальцем входил в тебя, проводил им по набухшим губам. Я желал входить в тебя пальцем, целуя лицо, целуя шею и волосы, нюхая тебя всю, изучая, как ребенок изучает мир – твою кожу, твой парфюм. Можно сказать, я уже тобою обладал там, у стола, на котором были бутылка воды, два стакана, твоя жевательная резинка – ты жевала ее до того, как я вошел – и твой небольшой темный пакет с покупками. Мне не хотелось тебя отпускать – ты должна была выпорхнуть из рук моих к подруге и вернуться ко мне позднее, – а потому я прижимал тебя крепко к себе, целуя то нежно, медленно и спокойно, то сильно и жадно, будто это был не первый наш поцелуй в Берлине, а последний, прощальный. В конце концов я отпустил тебя, ослабил хватку – понюхал сам и дал тебе понюхать свой средний палец, который побывал в тебе.

      Мне понравился наш первый поцелуй.

      Она (после встречи)

      Как интересно, мама и дочь говорят мне одно и то же: «Я впервые почувствовала пустоту оттого, что тебя нет». Дочь вчера мне сказала: «Всего три дня. Никогда раньше такого не было, когда ты уезжала. Тебя будто не было неделю, я сильно ощущала нехватку тебя». Она вчера не отлипала от меня – так голодный набрасывается на еду.

      Видишь, как чувствуется подача энергии. Я эти два дня была полностью в тебе. Я сама для себя так определила, что все наше время я буду максимально с тобой. И как это сразу почувствовалось, когда я обделила собой родных. Как много всего, чего мы не видим.

      Он

      Ты вернулась из душа – мы ни разу не принимали с тобой душ вместе – укрылась одеялом и села на подушку возле моей головы, глядя на меня. Ты прикасалась