очем иначе и быть не могло. Для столичных обитателей, изнеженных балами и светскими раутами, существование таких людей казалось вызовом привычному порядку.
Васин в одиночку преодолевал бескрайние океаны, взбирался на вершины, которые доселе считались непокоримыми, зимовал на дрейфующих льдинах, спускался в пещеры, глубиной едва ли не до преисподней, и проходил через леса, где иной егерь наверняка бы заплутал. Все свои похождения Васин изложил в пятитомнике, которым по праву гордился. Там он подробно описывал быт и традиции малых народов, встреченных в самых глухих уголках планеты.
К чужим культурам Васин испытывал особую любовь. В своих экспедициях он изучил более двух десятков языков, некоторые из которых поначалу казались забавным набором звуков, и ознакомился с сотнями обрядов. Одни поражали представителя христианского мира распущенностью и излишней сексуальностью, другие подчеркивали силу и крепость человеческого тела, но особой таинственностью туземцы всегда окружали обряды, вызывающие первобытный ужас. Именно они и были жемчужинами всех экспедиций.
Всё увиденное Васин тщательно описывал и зарисовывал, а по возвращении в Петербург представлял доклад в Русское Географическое Общество. После одобрения научной коллегией, он вёл частные лекции, и конечно те пользовались оглушительным успехом. К нему тянулись и студенты, и гимназисты, мещане и дворяне, офицеры и купцы. Даже трепетные барышни из дома благородных девиц, и те бывали на лекциях Васина.
Так проходил месяц-другой, пресная жизнь приедалась, и всё больше тянуло навстречу опасности, в лоно дикой природы на дальних берегах. Васин брался разрабатывать новый маршрут, готовил всё необходимое и с торопливостью беглеца вырывался из цепких лап цивилизации.
В этот раз целью стала Полинезия. Васин запланировал посетить две дюжины островов, на которых если и ступала нога европейца, то лишь для того, чтобы оставить свой след и немедленно убраться подальше. Там, кроме невероятной красоты пейзажей, не было ничего ценного, что могло заинтересовать колонистов. Ни ресурсов, ни плодородных земель, а туземцы прославились столь нелюдимым нравом, что дел с ними вести никто не решался. Впрочем, цену такой славы Васин знал. Чего ещё ждать от туземцев, если в один прекрасный день к ним на остров высаживается толпа чужестранцев, которые начинают с хозяйской наглостью осматривать окрестности, приставать к женщинам, да и в целом вести себя непристойным образом. Вот и получается, что некоторых таких авантюристов попросту съедают, обрекая себя на недельную изжогу, а молва о том расходится по всему миру.
Задумано это путешествие было давно, так что сборы и проработка маршрута не заняли много времени. Уже тридцатого сентября Васин провёл заключительную лекцию и в конце её неожиданно для всех слушателей объявил:
– Дамы и господа! Вынужден сообщить вам, что весьма вероятно сегодня вы видите меня в последний раз.
И замолчал, наслаждаясь реакцией.
Аудитория тут же возбудилась. Все разом принялись гадать, что Васин имеет ввиду и что может с ним случиться. Версии звучали настолько невероятные, что удивился бы даже знаменитый французский фантаст.
Наконец Васин удовлетворился всеобщим интересом, поднял правую руку, призывая к тишине, и продолжил:
– Все вы люди пытливые и неравнодушные к экзотическим культурам, неоднократно слышали о чудны́х традициях дикарей из Океании. Именно туда я и направляюсь в своей новой экспедиции.
От такой новости в глубине аудитории кто-то тоненько ахнул и грохнулся в обморок. Оттуда же раздались просьбы принести воды, расступиться и поскорее открыть окна. С другого края человек менее впечатлительный, но всё же подверженный этому недугу вскочил, протянул к Васину руки и во всеуслышание заявил:
– Дикари там питаются человеческим мясом и не знают пощады к добропорядочным христианам! Клим Николаевич, одумайтесь, Бога ради! Вы же там отыщите свой конец!
Васин, не скрывая улыбки, выслушал оратора и зааплодировал.
– Браво, милейший! Должно быть вы прослушали весь курс лекций по культурам малых народов Южного Полушария, но так ничего и не поняли. – сказал он, а затем произнёс нечто такое, что даже отдалённо не напоминало ни один из европейских языков.
В аудитории повисла гробовая тишина, и только застенчивый сутулый гимназист в очках с толстыми линзами картавым голосом предположил:
– Мне кажется… поправьте, если ошибаюсь, вы сказали: «Кто лежит под банановой пальмой, никогда не пойдёт на крокодила с копьём».
– Верно. – кивнул Васин. – Из вас получится отличный лингвист.
– Но ведь каннибалы…
Стоило только гимназисту упомянуть об этом жутком явлении, как вновь на задних рядах кто-то ахнул и упал в обморок.
– Господи, да выведите уже несчастную барышню на свежий воздух. С такими нервами только в кружок рукоделия ходить полагается! – возмутился Васин. Он дождался, пока женщина и всё её сопровождение покинут аудиторию, и продолжил: – Каннибализм, извращённые брачные ритуалы и кровопролитные военные обряды встречаются и в более близких