летает на собственных крыльях
Пролог
Для многих я была мифом в чистом виде, воплощением прекрасной легенды, сказкой. Некоторые считали меня чудовищем, мутантом. А однажды, к моему великому несчастью, приняли за ангела. Для мамы я была всем. Для отца – пустым местом. Для бабушки – ежедневным напоминанием о давно утраченных любимых. Но я знала правду… В глубине души знала всегда.
Я была обычной девочкой.
Я, Ава Вильгельмина Лавендер, родилась вечером 1 марта 1944 года в Сиэтле. Стояла ясная погода. Мое появление на свет запомнилось странным поведением птиц на нашей улице с многообещающим названием Вершинный переулок. Днем, когда моя юная матушка переживала родовые схватки, вороны набирали в клювы вишневые косточки и плевались ими в наши окна. Воробьи садились на женские головы и утаскивали выбившиеся прядки волос, чтобы вплести в гнезда. С наступлением темноты на лужайки слетелись ночные птицы с добычей. Они пировали, и воздух оглашали предсмертные крики их жертв, похожие на крики моей матери в предродовых муках. За мгновение до того, как в сумерках забыться глубоким сном, дарованным медсестрой с холодным шприцем, мама распахнула глаза. С потолка падали огромные перья – их шелковистые края касались ее лица.
Едва я появилась, медсестры унесли меня из родильной палаты, чтобы рассмотреть то, что позднее в анонимном медицинском отчете назовут «небольшим анатомическим отклонением». Вскоре под освещенные больничные окна стеклись богомольцы со свечами и в благоговейном страхе завели псалмы в мою честь. А все потому, что, когда я родилась и открыла глаза, я расправила пару крапчатых крыльев, обернутых вокруг меня, будто невесомый кокон.
Судя по рассказам, так было дело.
Откуда взялись крылья, ни один врач определить так и не смог. У моего близнеца – да, был близнец, Генри – крыльев при рождении не оказалось. Меня зарегистрировали как первого человека, рожденного с частью тела животного (птицы в их числе). Случай Авы Лавендер заставил многих медиков впервые столкнуться с бессилием науки. Когда под окнами материнской палаты столпились верующие со своими мерцающими свечами и пылкими молитвами, доктора в кои-то веки отнеслись к этим людям с завистью, а не презрительной жалостью.
– Ты только представь, что значит верить в божественность этого ребенка, – сказал один интерн другому.
Но дальше тему не развивал. Потирая усталые глаза, он опять заглянул в свои медицинские книги, а затем вернулся в мамину палату и, подобно коллегам, признал собственное бессилие. По крайней мере, медицина ничем не может помочь.
– Никогда не видел ничего подобного, – признался тот интерн моей семье, сочувственно покачивая головой. Со временем он отточил этот жест до совершенства.
Мои мышечная и костная системы, а также система кровообращения – все было неразрывно связано с крыльями. Удаление исключалось. Риск большой потери крови. Угроза паралича, а то и смерти. Разлучить девочку с крыльями было нельзя. Одно не выжило бы без другого.
Позднее тот интерн пожалел, что не набрался смелости расспросить семью. Но какие вопросы задавать? Не водятся ли у вас в родословной крылатые существа? Кончилось тем, что интерн отправился делать обход других пациентов – их болезни не вызывали таких сложных вопросов. Но давайте чуть задержимся и представим, будто разговор состоялся. Что бы произошло, обратись он к понурой молодой матери с неестественно алыми губами или к суровой, но красивой бабушке со странным акцентом и задай им те два вопроса, которые потом преследовали меня на каждом крылатом шагу?
Откуда я такая взялась?
И еще более важный: как мне такой жить в этом мире?
Возможно, у мамы и бабушки нашелся бы ответ.
Возможно, тогда моя жизнь сложилась бы по-другому. Для интерна, пожалуй, к лучшему, что он убедился в бессилии нам помочь и на этом успокоился. А что он мог сделать? Как мне суждено было узнать позднее, предвидение будущего – абсолютно ненужный дар, если это самое будущее нельзя предотвратить. Что только доказывает: мой рассказ намного запутаннее истории моего рождения или даже жизни. Собственно, моя история, как история любого другого, начинается с прошлого и родословной.
Перед вами рассказ о моей юности. Началось все в 1974 году с простого частного исследования одной девушки – одного уик-энда, проведенного в Центральной библиотеке Сиэтла. Я собирала материал о своем рождении, и это привело меня на дорогу, протянувшуюся от побережья к побережью. Я побывала на разных континентах, преодолевала языковые барьеры, путешествовала сквозь время, силясь понять себя и все, что меня такой сделало.
Признáюсь сразу: некоторые факты, возможно, опущены, потому что забылись мной и другими участниками за давностью лет. Мое исследование рассыпáлось на фрагменты, прекращалось, отходило на задний план, возобновлялось, откладывалось на потом и раз за разом видоизменялось. Перед вами не нечто цельное. И отнюдь не беспристрастное.
Последующее – история моей юности, какой ее помню я. Правда, в которую я верую. Признаюсь, я нахожу сказки и легенды, окружавшие