ировых СМИ, когда между делом назвал интернет военной технологией, разработанной враждебными иностранными силами: «Все это возникло на первом этапе, на заре интернета, как спецпроект ЦРУ США. Чего уж там, так и развивается».
Эту реплику Путина, произнесенную на петербургском медиафоруме, в США сразу же подняли на смех. От идеи, что интернет мог быть создан американским разведывательным управлением, отмахивались как от безумной конспирологической теории – выдумки параноидального, отставшего от жизни авторитарного лидера, не на шутку перепуганного демократической силой всемирной сети и готового распространять самую дикую ложь, чтобы оправдать жесткий контроль над интернетом в своей стране.
В это время я был в Калифорнии и только приступил к работе над книгой: расследовал связи компании Google с американскими спецслужбами, зарывшись в рассекреченные малоизвестные военные архивы времен создания интернета. Я следил за этой новостной шумихой и не верил своим глазам. Годом ранее Эдвард Сноуден изобличил американский аппарат цифровой слежки и показал, что правительство США годами использовало интернет в качестве гигантской машины шпионажа. Документы, украденные им у Агентства национальной безопасности, не оставляли сомнений: не существовало практически ни одного устройства или даже проводка, которые бы не были в пределах досягаемости этой организации, и к этому приложили руку крупные уважаемые компании Кремниевой долины. Они тайно сотрудничали с американскими разведывательными агентствами и превращали свои платформы в масштабную систему наблюдения. Было также ясно, что откровения Сноудена обнажили лишь малую часть чего-то более давнего и значительного: интернет оказался гораздо теснее переплетен с правительством США и американской геополитикой, чем представляла себе общественность. Однако на журналистов эти разоблачения будто не произвели никакого впечатления. Многие продолжали делать вид, словно интернет – нейтральная по своей сути технология, глобальная сила добра, свободная от влияния разведслужб, геополитической борьбы и американского империализма. А утверждавшие обратное объявлялись просто чокнутыми конспирологами (и Путин в их числе), которых не стоило воспринимать всерьез.
Но, как говорится, если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят. Как я выяснил в процессе написания книги, Путин был прав насчет интернета или, точнее, не так уж далек от истины. Он допустил только одну неточность – когда сказал, что интернет был создан Центральным разведывательным управлением. На самом деле за ним стояла другая организация – Агентство передовых исследовательских проектов, полное секретных агентов подразделение Пентагона, которое разрабатывало высокотехнологичное оружие для борьбы с распространением коммунизма во всем мире.
Интернет начался не с частных компаний Кремниевой долины. Он начался с армии США – во вьетнамских джунглях и на секретных шпионских базах НАТО. Когда его разрабатывали в конце 1960-х годов, он задумывался как оружие – отражение холодной войны в технологической плоскости. Он и по сей день остается оружием – гораздо более мощным в своей нынешней приватизированной коммерческой форме, о чем могли мечтать его военные отцы-основатели.
Развитие интернета затронуло многие культурные и политические явления, но практически через всю его историю просвечивают холодная война и борьба США с коммунизмом и СССР – это важнейший опорный конфликт, породивший и сформировавший интернет. Без него этой технологии бы не было, по крайней мере в ее современном виде.
И все это делает эту книгу очень личной для меня. Поскольку моя жизнь – тоже результат противостояния США и Советского Союза. Как советский американец, выросший в Кремниевой долине в окружении компьютерных инженеров, я был вовлечен сразу в оба противоборствующих лагеря, а интернет всегда имел для меня огромное значение.
Я родился в Ленинграде и эмигрировал в Америку с семьей в 1989 году. Мы немного пожили в Нью-Йорке, но в итоге обосновались в Сан-Франциско. Там мы оказались в самом центре Кремниевой долины, как раз в то самое время, когда начался бум доткомов.
За спиной мы оставили Советский Союз, распадающийся на части и погружающийся в кошмар приватизации. Коммунизм был повержен. Утопическая мечта умерла. Зато в Америке предвещали другую: говорили, что интернет-революция с помощью сетевых компьютерных технологий и капитализма нового типа преобразит мир и приведет к широкому распространению идей и информации, а также к единению людей и культур; безграничное процветание, вызванное непрестанными высокотехнологичными инновациями, искоренит бедность; автоматизация освободит нас от труда; прямая цифровая демократия, достигнутая благодаря всемирной компьютерной сети, упразднит правительства, положит конец коррупции и сотрет границы. Словом, казалось, что Кремниевая долина подарит нам все то, чего не смог дать коммунизм.
В это верили все вокруг, а уж я, советский иммигрант, тем более. Образ Америки в XXI веке стал неотделим от ожидания новой технологической революции. Я изучал информатику в Калифорнийском университете в Беркли, мечтая стать программистом – тем, кто будет претворять эту утопию в реальность. И я был не одинок: тысячи советских иммигрантов (в том числе мои друзья и даже