день.
– Толстожопая. Толстожопая, вставай.
Что? Соображаю плохо, еле разлепляя глаза. Вижу нависающее лицо мужа. Он красивый, высокие скулы, короткая стрижка. Вот только ничего кроме тошноты его присутствие не вызывает.
– Я вообще-то сплю, – бурчу и отворачиваюсь. Мы уже давно не спим вместе.
– Напади на вялого…
– Дима, – шиплю и резко разворачиваюсь, взметнув волосами. – Я сплю. Теперь я работаю, и ты не сможешь меня попрекать в том, что я ничего не делаю.
– Когда я такое говорил? – произносит он совершенно «искренне», а мне тошно от его очередного пиздежа.
Закатываю глаза, отворачиваюсь.
Скорее бы суббота, надо дойти до юриста, иначе я просто убью мужа. Возьму любимую скалку для теста и со всей дури врежу по его пустой голове. Он даже, кажется, не понял, что теперь у нас нет долгов. Или они его никогда особо и не заботили.
– Ну тогда слушай, – продолжает он болтать в пол голоса, но я вижу, как беспокойно вертится Вова. Так, ладно…
Встаю и выхожу в гостиную.
Там Дима сразу хватает меня за грудь. Это всегда резко неожиданно и никогда не возбуждает.
Бью его по руке, отчего он сразу злится.
– Совсем ебанутая?
– А ты прекрати меня так хватать!
– Ну и иди нафиг.
– Ты хотел поговорить, – напоминаю, складывая руки на ноющей груди и смотрю на его ребячество.
– Иди нафиг, – ложится он на диван и включает Ютуб. Кто бы сомневался. – Ты мне больше неинтересна.
Только фыркаю и иду обратно в постель.
На утро оказывается, что этот урод хотел взять деньги, подаренные сыну моими родителями. Даже когда коллектора поджимали я их не трогала, а он хочет вложить их в очередной сетевой проект, который «Ну вот, точно выгорит! Железяка!».
В общем, я отказала, (мягко говоря), а документы со вкладом перепрятала.
В расстроенных чувствах отвела сына в детский сад на час раньше и соответственно столь же рано появляюсь на работе.
Прохожу через охрану, нажимаю кнопку лифта и захожу в открывшиеся двери.
В голове столько мыслей, столько проблем и страхов, что почти не замечаю, как дверь не успевает съехаться и в кабину проходит кто-то еще.
– Олеся Романовна, Вам так не терпится приступить к своим обязанностям? – слышу насмешливый и одновременно строгий голос и замираю.
В голове разом становится пусто, а на душе легко. Словно кто-то выдул из меня все сложности, как с одуванчика пух.
– Очень не терпится, – шепчу и чувствую, как в глазах от счастья начинают накапливаться слезы.
Прохор хмурится и жмет кнопку «Стоп».
Обхватывает мне плечи длинными пальцами, сжимает и смотрит в глаза. Хмурится, что-то обдумывает.
Только не спрашивай, почему я плачу, просто прижми меня к себе и уведи в другую реальность.
– Расскажи.
– Не хочу, – шепчу и руки тянутся к его ширинке. Да, это лучше. Заполнить чем-нибудь рот и перестать переживать о том, в какую задницу превратился Дима. – Позвольте мне, – он не сопротивляется, когда я