смысл моей жизни.
Выключила свет, закрыла кабинет. Все действия совершала на автомате. Спустилась на второй этаж, где огромный зал, некогда бывший холлом и театральной сценой, был отдан под койки и места для больных. Лазарет. Так мы его называли. Некоторые койки были отделены ширмами, но в целом пространство, занятое больными, казалось просто бескрайним.
Благо, сейчас множество коек пустовало. Хотя можно ли назвать это благом? Многие умирали во время сражений, их тела сжигали, а пепел развеивал ветер. От человека не оставалось ничего. Родным некуда было прийти, чтобы положить цветы и вспомнить что-то хорошее о своем близком. Именно такими были церемонии много лет назад, но не теперь. Мир стал другим, как и люди. А самое страшное заключалось в том, что все привыкли к такой жизни и к новым условиям.
Я уже подходила к лазарету, как вдруг со стороны лестницы раздался знакомый голос. Доктор Гордон. Его смена как раз закончилась. Я знала, что он не любил задерживаться. Дома его ждала беременная жена.
– Слушаю вас, – спокойно сказала я, остановившись.
– Эни, осмотришь пациента? – с мольбой глядя на меня, спросил Гордон, нервно подергивая светлую бородку. – Я никак не могу остаться, дома…
– Ничего, – махнула я рукой. – Я понимаю. Идите. Где ваш больной?
– Да вот же.
Гордон обернулся и ткнул пальцем в темноту. Я чуть сощурила глаза и действительно заметила мужской силуэт. Кажется, мужчина был одет в военную форму. Что неудивительно, раз мы находимся в военном лазарете. Я попала сюда два месяца назад. Специально просилась, но меня категорически не хотели брать. Во-первых, не так много опыта. А во-вторых, я – девушка. Руководство было уверено, что не пройдет и пары месяцев, как я выскочу замуж. Пришлось долго уговаривать их, объясняя, что брак – это последнее, что интересует меня в этой жизни.
И меня, конечно, взяли. Поскольку доктора в нашем мире на вес золота. Даже такие неопытные, как я. А те, что были, не всегда надолго задерживались в военных госпиталях. Слишком большой риск заразиться, если придется работать в полевых условиях.
Мужчина закашлялся и вышел из тени, прикрывая рот ладонью. Высокий, спортивная фигура, черная футболка обтягивала крепкий торс. Волосы темные и очень коротко стриженные, как у всех военных. Парень убрал руку от лица и посмотрел мне в глаза. Я вздрогнула и застыла на месте, продолжая смотреть на него.
Я его узнала.
Именно этот человек убил моего отца ровно год назад.
Глава 1
– Здравствуй, – негромко сказал он и снова закашлялся.
Гордон уже торопливо спускался на первый этаж, а я отвернулась от парня и сказала:
– В смотровую.
Небольшой кабинет располагался в самом углу огромного зала. Стол, стул, шкафчик с препаратами, которых вечно катастрофически не хватало, кушетка. На ней я осматривала пациентов, а иногда дремала, подтянув колени к животу.
Я знала, что его зовут Алекс. Он остановился в центре кабинета, огляделся. И снова посмотрел на меня. Голубые глаза. Внимательные. Но меня ужасно бесил его взгляд. И чего пялится? Ждет, когда я потеряю контроль? Нет, этого больше не будет.
– Сними футболку, – сказала я и взяла в руки фонендоскоп.
Он быстро разделся, бросил футболку на кушетку и повернулся ко мне. Загорелый. Бицепсы украшают татуировки: затейливая вязь, похожая на какой-то древний язык. Что означает – мне неведомо. Я разглядывала рисунки на его теле и слушала дыхание.
– Повернись спиной.
Алекс беспрекословно подчинился. На спине снова татуировка – лев с оскаленной пастью. Я прислонила фонендоскоп к его коже, чуть задев ее пальцами. Горячая. Скорее всего, у него жар.
– Садись, – кивнула я на стул сбоку от моего стола. – Можешь одеться.
Быстро начала заполнять карточку, снова чувствуя его взгляд на себе. Подняла голову и уставилась в голубые глаза.
– Как ты, Эни? – спросил Алекс и закашлялся.
Я не стала отвечать на этот вопрос, сказала только:
– У тебя бронхит. Сильные хрипы, похоже, отек. Остаешься в госпитале.
Он медленно кивнул, опустив взгляд на мои губы. Я почувствовала себя неловко. Встала, подошла к шкафчику и достала таблетки.
– Выпей, это жаропонижающее. Сейчас определим тебе место, и медсестра сделает укол. Утром я приду и начнем лечение.
Он тоже встал и сделал шаг ко мне. Я мгновенно напряглась и зачем-то схватила журнал со стола. Голубые глаза Алекса будто замораживали. Не хотелось признавать, но мой цвет глаз был почти как у него, только, кажется, чуть светлее.
– Ты же знаешь, я только хотел спасти тебя.
Где-то глубоко в душе я была с ним согласна, но никогда не признавала это и тем более не произносила вслух. Убийство отца положило начало череде трагедий, которые чудом не сломили меня. А, может, и сломили, просто я держусь из последних сил.
– От этого не легче, – ответила я и вышла из кабинета.
Пожилая