чём задумался, детина? – коллега с соседней кафедры пристраивал свой поднос на обеденный столик.
– Folio sum similis, – ответствовал он приятелю. – «Я подобен листу», – изрёк однажды Архипиита Кёльнский в своей «Исповеди».
– Весёлые были ребята, эти ваганты. Нам, засохшим сухарям, – скаламбурил коллега, – до них далеко. Слишком уж мы правильные.
– Да, наверное, и поздно уже меняться? – то ли спросил, то ли утвердил Пётр Гаврилович.
Собеседник, вытер салфеткой губы и неожиданно громко продекламировал, встав из-за стола:
Эх, друзья мои, друзья!
Ведь под этим небом
жив на свете человек
не единым хлебом.
Сидя в кресле, на заду
натирать мозоли?!
О, избавь меня, Господь,
от подобной роли!
Театральным жестом он взял со стола стакан с компотом и залпом выпил:
– Отличного Вам дня, коллега! – с сожалением посмотрел на две ягоды абрикоса в стакане, подумал, вытряхнул на ладонь, тем же путём вернул косточки в стакан и выдохнул. – Грешник я, ягоды в компоте люблю.
Полуденное солнце катилось на закат. Внеплановое заседание кафедры по предварительным итогам учебного года, ещё пара студентов с академической задолженностью, утверждение предложений в разработку учебного плана, на «десерт» – неприличный анекдот от Софьи Леонидовны, – кажется всё, и можно посвятить себя многократно отложенным делам.
Пётр Гаврилович разложил на столе необходимые бумаги, пожелал секретарю хорошего вечера, пообещал ей долго не задерживаться, беречь себя и ещё что-то, чего она уже не слышала, поскольку стук её башмачков уже раздавался в коридоре.
Он очень любил это время, когда никто не отвлекал от мыслей, а шум города за окном таял и, с опустившимися сумерками, вовсе сходил на нет. Лишь иногда клаксоны автомобилей нарушали тишину, но и они были органичным составляющим наступившего покоя, подтверждая, что жизнь не умерла, а замерла, чтобы с первым лучом солнца воскреснуть вновь.
Погружённый в работу, Пётр Гаврилович не обратил внимания, как в дверь поскреблись. Спустя короткое время одна из створок приоткрылась и лёгкий скрип заставил его приподнять голову. В проёме двери стояла девушка. «Боже, – подумал он, – что же так поздно?» Но вслух не сказал ничего, историк всегда был очень тактичным человеком. Во всяком случае, таковым его считали знакомые и коллеги.
– Проходите, готовьтесь. Если готовы, то подождите пару минут, мысль завершу…
Девушка прошла к приставному столу, поставила на него сумочку, какое-то время что-то искала и, судя по всему, не находила.
Пётр Гаврилович аккуратно сложил листы бумаги, отодвинул их в сторону. Настольная лампа мешала ему рассмотреть девушку, она показалась ему не очень знакомой. А ещё он увидел, что она выгодно отличалась от других студенток тем, что на лице её совсем не было косметики. Да и юбка с блузкой были простого кроя. А своей ладной фигуркой она напоминала деревенскую пастушку с гравюр старых мастеров.
«Сейчас