арочито скрипучей? Рэй и сам не мог объяснить, что же такого странного было в том скрипе.
Обычная дверь, ведущая в необычный подвал. Необычный не тем, что внутри открывался портал в Ад или мерцала червоточина пространства-времени. А тем, что в подобных домах подвалов не делали. Да и зачем? Люди прекрасно обходились небольшим погребом на кухне, чтобы прятать банки с джемом, плесень и всевозможный вонючий хлам.
У дома могли быть гараж, чердак или даже мансарда. Но подвалом щеголял лишь один старый особняк. Построенный в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году, названный “Вратами Соломона”, он горделиво возвышался на перекрёстке Вороньей улицы и проспекта Грая, недалеко от кладбища.
Может, поэтому скрип единственной в городе подвальной двери был таким зловещим? Но ведь Рэй сотню раз спускался вниз и не находил ничего подозрительного. Только неработающий котёл да оставленные отцом или отцом отца фантики от конфет, которые никто не удосужился убрать. Вот и Рэй тоже. Он открывал скрипучую дверь, считал ступени, – одна, две, десять, – в свете фонарика разглядывал котёл, фантики, и снова поднимался наверх с пустыми руками. Как если бы нарушить гармонию сырого подвала значило нарушить гармонию самой жизни.
Иногда Рэй казался себе призраком. И если бы кто-то спросил, какую тайну он хранит, Рэй непременно рассказал бы. И о подвале, и о двери, и бог знает, о чём ещё. Только никто не спрашивал. Будто Рэя и вправду не существовало. Будто он становился невидимым, сливался со школьными стенами, ходил сквозь них из класса в класс и порою гремел цепям, вызывая неизменное раздражение: “Чего тебе, долговязый?”.
Единственный друг, Эрни, уже закончил школу и уехал в соседний город – учиться на кондитера. В бакалее "Копоть и гарь", которой владела его семья, был телефон, и Рэю иногда разрешали болтать с приятелем. Но стоило ли тратить драгоценные минуты на трёп о подозрительном скрипе? Едва ли. Поэтому Рэй молчал. И почти убедил себя, что его тревога не стоит выеденного яйца, но…
Рэй возвращался из школы, рисовал странные картины в распухшем блокноте, чтобы заглушить поселившийся в голове фантомный скрип, но это не помогало. И тогда Рэй отправлялся шататься по улицам, разглядывая дома, фонари, живые изгороди. Вокруг шумел город, в котором он родился и провёл всю свою жизнь. Но в привычной суете Рэй никак не мог понять – почему душу скребут невидимыми когтями. Пока однажды с болот не пришёл туман.
Он остановился в городе как останавливаются туристы и принялся бродить вместе с Рэем. День, два, неделю. Туман распаковал чемоданы, разбросал вещи и плюхнулся брюхом на центральную площадь, уставившись прямиком на школу. Он глазел, моргал и точно не собирался уходить.
Рэю с трудом давались задачи по арифметике, но все же он сумел сложить вместе тревожные сны, туман, кладбище, перекрёсток, подвал и дверь. До боли знакомую дверь с облезшей голубой краской. Дверь, к которой Рэя тянуло теперь с удвоенной силой. Но что-то огромное, скользкое и липкое ворочалось в груди каждый раз, когда он проходил мимо. Рэй испытывал то чувство, когда точно знаешь, что ответы непременно найдутся, стоит лишь задать вопрос, но отчего-то никак не можешь решиться.
В один из особенно туманных дней Рэй сказался больным и не пошёл в школу. Он верил, что если действовать, то лучше сейчас, пока окончательно не свихнулся.
Рэй, как обычно, вытащил ключ из ящика внушительного дубового стола в отцовском кабинете. Ключ был ржавым и грубым. Как котëл в подвале, сама дверь и даже отец.
Ключ с трудом поворачивался в скважине, шёл невероятно туго, словно давая понять – Рэй совершает ошибку. Хоть и утешается тем, что это всего лишь дверь во всего лишь подвал, и всё-всё в этот раз будет по-прежнему: ступени, фантики…
Но Рэй справился. Он подпер дверь плечом, и на рубахе осталось несколько голубых чешуек, навалился всем телом, толкнул… Ключ щелкнул, сдаваясь на милость победителя. Древний замочный механизм сработал как часы. Рэй отошел, выдернув ключ, и крепко сжал его в кулаке на случай, если внутри окажется что-то или, не приведи бог, нечто. Старая тяжелая дверь, помолчав пару секунд, насладилась внезапной тишиной, зависшей над “Вратами Соломона” и, может быть, целым городом. А после распахнулась. Сама.
Туман снаружи сжался в комок, словно его настигла желудочная колика. Фонарик в потной ладони Рэя извиняясь мигнул и погас. Холод прошёл вдоль позвоночника до затылка, заставив волосы на нём шевелиться. За дверью не было ничего. Вернее, было ничто. Ступени утопали в прожорливой темноте.
Поток ветра, влетевший в окно, подтолкнул Рэя, и он шагнул вперед. Дверь с подозрительным скрипом закрылась за его спиной.
Эллейн
Вокруг простиралась темнота. Поначалу Рэй ступал осторожно, боясь наткнуться на котел, но никакого котла не было и в помине. Тело не ограничивали стены и даже пол. Рэй шёл в темноте подвала так долго, что стало казаться, будто его самого тоже нет. Он просто точка. Чёрная точка на чёрном полотне. Может, нет и движения, только иллюзия?
Рядом с лицом Рэя копошилось нечто. Он сумел разглядеть это, когда глаза привыкли к темноте. Если бы у неё вдруг выросли пальцы, чтобы хватать