иной городских огней и магистралей, а над дневной сверкали песчинки тысяч спутников. Так продолжалось еще около минуты, и вид из кабинета инженера Адамса постепенно сменился на просторы открытого космоса.
Он сидел и думал, как решить проблему компоновки вездеходов для исследуемых миров. Вместимость кораблей была ограничена, и за один перелет надо было по максимуму использовать пространство трюма. Вес не имел значения, а вот объем надо было как-то сократить. Он вертел рукой голограмму, пытался перемещать подвижные элементы, но на ум ничего не приходило.
Руз Адамс уже два года работал в Главном порту. В спектр его задач входило обслуживание новейших грави-кораблей, их ремонт и настройка всевозможного оборудования перед вылетами. Дважды довелось совершить прыжки в систему Глизе и один разведывательный прыжок к звезде Траппист. И все это стало возможно благодаря жизни посвященной технологиям грави-прыжков.
Еще когда он учился в школе, и появилась новость о важнейшем открытии 26 века, юный Руз понял, что это может стать смыслом его жизни. После получения школьного аттестата он поступил в Технологический Университет Берлина, затем стажировка в космической школе Гагарина в Москве, а потом еще пять лет в окрестностях Пекина, уже на производстве первых грави-двигателей. В итоге, к 32 годам Руз Адамс считался одним из трех лучших инженеров, которые знали всю начинку кораблей класса КК.
А сейчас Руз, который мог разобрать и полностью собрать грави-корабль, сидел и не знал, как уменьшить размеры вездехода. Он почесал голову, покрытую темными короткими волосами, и уставился почти черными глазами на голограмму вездехода. На ум приходило лишь самое простое решение – как-то увеличить объем трюма. Но даже если это возможно, все равно в сотни раз дороже, чем переделка какого-то шестиколесного чуда инженеров. Он сидел и думал: И почему именно он занимается этой ерундой, а не создатели громоздкого драндулета.
Но из технического тупика его вырвал сигнал на двери. Кто-то хотел встретиться с Рузом, и он даже немного обрадовался. Свернув голограмму, инженер оживленно сказал: Войдите.
Как только створки автоматической двери распахнулись, Руз увидел человека в военной форме. Тот постоял долю секунды, изучая пространство комнаты, сделал пару шагов, и вновь принял строгую натянутую стойку. Его темно-серый образ выделялся на фоне почти белой комнаты. Рузу часто доводилось встречать военных, но этот был образцом дисциплины: форма сидела идеально, линии рукавов были прямые, положение тела было одновременно максимально собранным и в то же время, как будто расслабленным.
– Здравствуйте, мистер Адамс, – обратился к нему военный, не дав себя полностью рассмотреть, – Меня зовут майор Бугман. Брайт Бугман. Я пришел к вам с некоторыми вопросами и, – он сделал короткую паузу, – возможно, интересным предложением.
– Да, конечно. Слушаю вас, – сказал Руз, немного опешив от такого официоза. Черные волосы майора с легкой сединой и ровным пробором подкрепляли идеальный образ. Серые глаза смотрели на инженера проникновенно. Рузу казалось, что он попал на какой-то прием высокопоставленных лиц. Хотя концовка пробудила его любопытство.
А майор Бугман уже через секунду изменился: с лица пропала серьезность, взгляд стал немного хитрым, и появилась легкая сутулость. Майор быстро прошел к столу, и сел напротив Адамса, закинул ногу на ногу и спросил:
– Вы знакомы с историей космонавтики? Я имею в виду – от истоков до сегодняшних дней. – Манера общения майора приобрела дружеские оттенки. Опытный дипломат сразу заметил бы, что это было не что иное, как попытка вызвать доверие и наладить контакт. Но Руз Адамс был прост в этом плане, и просто начал доверять своему визитеру. Да и к чему какая-то осторожность? Перед ним был взрослый приятный мужчина, служащий Федерации.
– Немного странный вопрос. Но да, конечно знаю. В середине 20 века были первые шаги в освоении космоса. 21 век стал эрой освоения околоземного пространства, и была построена первая база на Марсе. 22 век глубокое изучение Солнечной системы и первая Железная война за ресурсы. 23 и 24 века прошли в этих войнах, и в те времена Марс объявил свою независимость. Хотя потом, не помню когда точно, была создана Федерация, а республика Марса вошла в ее состав. 25 век… ничего интересного. 2524 год – профессор Кельфгоф изобрел грави-двигатель! – с воодушевлением сказал Руз и закончил, – 2541-й год – первый тестовый прыжок на корабле КК до Марса. И за последние два года еще около 60 прыжков в другие системы.
– Очень поверхностно, – с ухмылкой сказал майор Бугман, и в манере доброго учителя спросил: – а что вы скажете о первом полете за пределы Солнечной системы?
Руза это раззадорило, и появилось приятное ощущение, что он вновь в классной комнате и сейчас сможет показать свои знания:
– Если не считать первые зонды 20 века и еще пару подобных спутников к Альфе Центавра в 21 веке, то первый полет был совершен 12 апреля 2542 года в систему Альфа Центавра.
Всего за несколько минут между ними появилась симпатия. Майор Бугман улыбался и был доволен. Он продолжал улыбаться, а потом посмотрел