лучшая – и единственная – подруга весело и без всякого раскаяния щурит чуть свои невероятные угольно-черные глаза, покачивает головой:
– Савка, ну ты даешь, нашла время гулять с собакеном, пара через десять минут!
– Да не гуляю я! Этот идиотик в который раз выскочил самовольно в подъезд, и свет вырубился, и до родителей не дозвониться! Как думаешь, можно подняться на лифте, если один этаж остался без света? А то уже сил нет гонять туда и обратно.
Лиля осторожно выглядывает из-под огромного красного зонта, окидывает взглядом строение, изумленно качает головой:
– Вот чудеса, один этаж без света! О-па, гляди, и у нас тоже! – Она тычет пальцем через плечо в направлении своего дома по другую сторону просторного двора. – Не, я бы не рискнула. И вообще, давай лучше забросим Мухра к нам, пусть они там с Гномом отжигают. А после занятий его заберешь.
– Точно, давай, – выдыхаю я, почти успокоившись. – Только все равно нужно дозвониться, мои с ума сойдут, когда спохватятся, что этот недопесок исчез.
Под одним зонтом, утопая в лужах, мы с Лилей несемся к ее дому – кирпичному, основательному, не то что наш блочный. Подружкин дом называют еще профессорским: комнаты там просторные, потолки высокие, лестницы крутые. К счастью, семейство Гальперов проживает на первом, потому что у меня после беготни по лестнице невыносимо крутило мышцы ног.
Едва успела Лиля отпереть входную дверь, как Мухрик, совсем было поникший и утративший волю к жизни из-за неопределенности своего положения, мгновенно повеселел, оживился, жадно втянул ноздрями воздух – он уже учуял закадычного друга, таксика Гнома, с которым они носятся по двору каждый вечер, пока мы на скамейке ведем с подругой бесконечные беседы. Через секунду черный, с рыжими подпалинами на груди и брюхе Гном вылетел в прихожую и громко завизжал от счастья, смекнув, что утро перестает быть унылым.
– Лиль, а где Гром? – удивилась я тому, что сразу следом за малышней не появился из глубины квартиры величавый мраморный дог, чьей жизненной установкой было зализать до смерти любого, кто попадет в его поле зрения.
– Теперь отец с ним в свободное время ходит в группу по аджилити, чтобы Громчик был в форме, – информировала меня подруга, провожая взглядом утекающих в гостиную псов. – А Гнома не берут, потому что он бестолковый и всем мешает. Ну все, прощай, квартира, они сегодня ее точно разнесут.
Отец Лили дядя Лев – врач, зав. хирургического отделения в нашей городской больнице – дежурит сутками, удивительно, как с утра у него еще хватает сил заниматься псом. Бабушка Анна Семеновна, наверно, ушла навещать своих подопечных, она соцработник и обихаживает людей иногда даже моложе ее, а матери у Лили нет. Так что Гнома с Мухриком ожидает с нашим уходом полная собачья вольница.
– Может, пропустим первую пару? – вспомнила я свои попытки избежать учебы и представила в деталях, как хорошо будет посидеть сейчас на уютной кухне, попить кофе, а предварительно порыться в холодильнике – Анна Семеновна, в