on>
1 глава: Взрыв
Бухта испепелённая в крови, это всё что мог видеть Энрики, хотя даже это было преувеличением. Шумовая волна от взрыва заложила его уши, ушедшие в спячку, а глаза закрутились калачиком, как и он сам. Не решавшись сдвинуться с клочка земли, пока чьи-то крики до сих пор доносились до него, он продолжал изнемогать от боли. Но если сравнивать его с человеком около него, кожа которого настолько облезла, что опознать тело было нереально, ему досталось не так сильно. Когда прогремел первый взрыв он тащил в руках полное ведро воды, возвращавшись с колодца. Вдалеке показался дым, первые волнения начались сиюсекундно. Потопили лодку старика Денкина. Он понял это очень скоро, по медленно погружавшейся под воду продолговатой трубе, с очерками пепла на её концах. Сосчитать сколько лет она качала воздух и дым в небо невозможно, но Энрики не думал об этом, ведь прозвучал второй хлопок, уже ближе к нему.
2 глава: День после
Сухой перемолотый песок просачивался в глаза, упорно проходя через ресницы, также жгуче, как и солнце. Жажда была ещё не так заметна, но уже давала о себе знать, голод тоже. В голове у Энрики творилось что-то непонятное. Ему до сих пор мерещились люди вдали, очертания их были видны ему в каждой возвышенности, которая на самом деле представляла собой простую насыпь песка. Такого же горячего как его лоб. На волосах скопился пот, каплями оставляя за Энрики след, как в сказке. На короткое время к нему возвращался разум, первые секунды он пытался понять где он, а когда осознавал что глубоко в пустыне в истерике кричал, зовя на помощь. Голосовые связки тоже болели, но всё без толку. Никто его не слышал и не видел, а он представлял что вдруг в деревне кто-то остался жив, и пока он здесь, кто-то умирает. Но так не могло быть. Он проверил каждый дом, хоть и находился в оглушении и полу сознании. С горяча он мог не заметить кого-то лежавшего под обломками, потерявшего дар речи, как и он сам сначала. Мечты о спасении были только у него, другие уже были не в состоянии желать. Трупы заполонили ближайшие воды и прибрежную линию, а дома с лёгким треском превращались в горстки пепла. В том что не тронуло пламя можно было разглядеть прежние здания. Энрики перешагнул через порог своего, ещё пару минут назад, дома. Кровать родителей где-то за окном без стекла, а стены разделявшие его комнату от родительской исчезли, создав одну большую комнату. Он помнил где стояла каждая разбитая кружка и тарелка, знал в каком порядке стояли книги на полках и травы в шкафу, но всего этого уже не существовало. Его жизни не существовало, и даже так, он продолжал дышать, хоть и с трудом, и развернувшись, взяв из всех вещей лишь чудом уцелевший кулон матери, ушёл из гавани вперёд, в пустыню.
3 глава: Тепло, но не Жара
Так долго идти куда-то было не привычно для Энрики, так что ему пришлось остановиться. Оазисом даже не пахло, и единственное, что он смог придумать это найти высокую дюну и сесть у её склона. Он уже жалел о такой преднамеренном уходе из деревни, ведь там была вода, колодец и главное, река с рыбой. А теперь он не пойми где, в кровожадной пустыне Египта, без какой-либо провизии и медикаментов. А болезнь всё больше развивалась, то что он надышался дымом никак ему не помогло. Пока он отдыхал, план рисовался в его воображении. Ближайшее место, где живут люди примерно в тридцати пяти километров от гавани, но проблема в том что он не знает в какую сторону от неё пошёл в припадке. Он мог быть где угодно, а рассчитать сколько он уже прошёл представлялось невозможным. Корнем же всех этих проблем было то что к Энрики вернулся разум, он осознал всё что произошло за те короткие минуты, кажущиеся часами. Казалось что всё уже позади, но скорое будущее не предвещало ничего хорошего, смерть заполнила его жизнь также как пот кожу. Борьба была бесполезной, а принятие правил двигало лишь к необратимому для каждого человека итогу. В лучшем случае, он должен добраться то людей, сообщить всё что увидел, но что дальше? Работы нет, семьи нет. Кому он нужен? Для многих он человек второго сорта, хоть и по внешности по нему так не скажешь, но дело в другом. Характер и материальное положение играли больший вес, и конечно же место жительства. Много раз он думал о том каково быть там, наверху, но не приходил ни к чему. Сейчас же он видел наяву каково это упасть в самый низ. Последнее что он был в силах осознать, что он там же, где и бездна Челленджера. Только без всякой воды и живности, он полностью осушен.
"Её облик, сочетавшийся с редкой убедительностью речи, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу".
Теплое прикосновение матери всегда напоминало ему о нежности, красоте её черт и лица. Волосы её развеивались плавнее чем приземляется на воду павлин. Они укрывали шею от горячих лучей, давали пристанище для Энрики, когда он погружался в них и обнимал её. Отец не блистал такой любовью к сыну, холод был очень близок к нему, и он проявлял его ко всем вокруг, иногда поддаваясь жене. Энрики был счастливым ребёнком, в узком обществе гавани все знали друг друга, и он имел успех в общении со многими. Его воспитание многие удивлялись, хвалили господа. Когда же детство пришло к концу, что тут происходит стремительнее чем в более цивилизованных