Топаз. Арина Дмитриевна Бродская

на знала, что ходить по дорогам нужно аккуратно в любое время года. Летом стоит бояться травы, которая может запутаться в ногах. Ее редко косили, и люди сделали тропинку своими шагами. Осенью стоит бояться грязи под листьями. Анна испортила уже несколько штанов, падая в лужу из-за скольжения. Зима – самое опасное время. Мокрый снег уже повод идти аккуратно, а если ночью похолодает, гололедица заберет все попытки дойти до дома или работы невредимой.

      Сегодня бояться было нечего. Сугробы лежали на всех тропинках, и только в центре города прочистили тротуары. Анна ничем не выделялась из толпы. Она, как всегда, шла с учебы на работу в маленький круглосуточный магазин, куда по ночам вечно бегали подростки и местные алкоголики. Но выбора не было. Анна всей душой хотела уехать из этого провинциального городка, но помимо образования, ей нужны были деньги. Работа гасила те мечты, что вечно крутились в голове, когда девушка включала современную классику в наушниках. Ей никогда не хотелось сдаваться, но она вечно опускала руки. Стены с отвалившейся краской давили на нее. Возможно, Анна ждала, пока они разрушатся, но они только сжимали ее в центр и никуда не отпускали, пытаясь перекрыть кислород.

      Но в таком мире у нее было спасение – книги. Она не любила романы, но безумно любила поэзию. Строчка за строчкой переплетались в сюжеты, которые надо было рассекретить. В романах всегда написано все ясно: тот полюбил ту, та полюбила того, но в поэзии… В одной лишь строке могло произойти столько вещей! Анне нравилось разгадывать сюжет.

      Но больше всего ей нравилось писать свое. Нет, она не училась на филолога, чтобы писать профессионально, не училась на журналиста, чтобы публиковать свои работы. Она никому не давала их читать, храня свои листы в ящике, в который никто не заглянет. Так ее жизнь гасилась, словно сода уксусом.

      Как всегда, девушке стоило отработать смену, а затем идти домой. Но многие люди не смогли бы назвать такое захолустье – домом. Анна пыталась довольствоваться малым: у нее есть чай, кровать и книжный шкаф. Все, что нужно для жизни.

      Наступила ночь. Фонари не светили, и только снег отражал свет, что освещал девушке путь. Она уже безумно устала, но из последних сил передвигала ноги. Будильник зазвонит через четыре часа, и рано утром девушке опять идти на работу.

      Подруг не было, лишь жалкое подобие. Интересами Анны никто не восхищался. Провинциальные девушки думали лишь о том, где найти богатого мужа, а не о поэзии.

      Все так и было: дом – учеба – работа – дом. И никакого отступления. Круглые сутки девушка крутилась как белка в колесе. Но грустно ей было от того, что никто этого не замечал.

      Сегодня пятница. Завтра учебы нет.

      Привет! Пишу тебе письмо,

      Как у меня дела и как справляюсь.

      Анна стала грызть ручку, а затем закрыла глаза. Рифма сама полилась из нее.

      Ты для меня останешься тюрьмой,

      И, как всегда, в тебе я затеряюсь.

      Привет! Мне снова плохо без тебя,

      Борюсь с воспоминанием летним.

      И я от прошлого вчерашнего слепа,

      Наполнена я чувством безответным.

      Дорогу подскажи: куда идти?

      Я вновь потеряна и плачу.

      Прошу тебя, про чувства не шути

      Сегодня может так, а завтра – все иначе!

      Слезы лишь подсказывали девушке, что она обязана продолжить то, что начала, и Анна, сильно сжав ручку в руке, продолжила.

      Не говори мне, что нет чувств.

      Я вижу все, и даже больше.

      И если я дыханием коснусь,

      Замрёшь не на секунду, а на дольше.

      Скажи мне правду, что скрываешь от меня.

      Я все пойму и даже не расплачусь.

      И после, настроение сменя,

      В тебе я утону, в тебе я спрячусь.

      Девушка перечеркнула все строки и выбросила листы на пол. Отчаяние, что у нее не получается, как у великих поэтов, душило ее, отбрасывая огромную тень на ее самооценку.

      – Пора спать, – Анна сказала сама себе, – хватит страдать ерундой.

      Ночник погас, и ночь, пусть она была и недолгой, захватила ее в крепкий сон.