Заветное желание. Александр Ермаков

нок встал на цыпочки, убрал с лица капюшон и подарил бдительной служительнице культа Гермеса дежурную улыбку:

      – Верочка, не признали? – низким голосом спросил мальчик.

      – Ой, простите, Спартак Иванович, не узнала! – сконфуженно улыбнулась в ответ симпатичная продавщица. – Вы же мой Питер Динклейдж, мой любимчик, вы мой Тирион, бес, полумуж! Каждую серию смотрю, не пропускаю, – подавая знакомому лилипуту пачку сигарет и сдачу, радостно сообщила молодая женщина.

      – Неужели до сих пор "Игра престолов" идет? Какой же сезон?

      – Восьмой, Спартак Иванович, восьмой, голубчик вы наш.

      – Вот бы ещё столько же, – иронично поделился желанием старый знакомый.

      – И не говорите!

      – Как доченька?

      – Хорошо. Ой, если бы не вы, – всплеснула руками продавщица, – даже не знаю. Страшно подумать.

      – Ну, и чудненько. С наступающим, Верочка!

      – И вас, Спартак Иванович! Большого личного счастья вам в новом году!

      Лилипут положил сигареты в карман и пружинистой походкой энергично засеменил к выходу из украшенного новогодними гирляндами магазина. Продавщица Верочка частому гостю магазина определенно нравилась. Но по объективным причинам судьба не давала никаких шансов на развитие романтических отношений.

      Спартак Иванович, районный педиатр, открыл квартиру и включил в прихожей свет. Он замер и минуту постоял в тишине, прислушиваясь к знакомому звуку работающего холодильника. Затем хозяин прошёл в зал, покормил рыбок, плюхнулся в кресло и включил телевизор. На экране замелькало предпраздничное веселье, но в душе лилипута вновь заскулила тоска от привычного одиночества.

      Спартак Иванович был отличным детским врачом и хорошо знал своё дело. Он безошибочно ставил диагнозы, и умел найти подход ко всем без исключения маленьким пациентам. Дети его не боялись. Они признавали в низкорослом Айболите своего. Испуг и недоверие моментально испарялись, когда приветливый и шустрый коротышка-врач в белом халатике просил показать язык.

      Спартак Иванович с любовью и трепетом относился к работе. Она доставляла удовлетворение, ощущение причастности к жизненному процессу и чувство полезности. Вот только личная жизнь давала сбои. Кто захочет завести семью с лилипутом? Он давно смирился со своей ущербностью, а потому больше не проклинал родителей и гипофизарную аномалию. Он простил отца за то, что назвал сына именем знаменитого гладиатора. С годами пришло понимание, что это не выбор, а данность судьбы, что никто не виноват, и что жизнь прекрасна.