Печать Индиго. В сиянии Зари. Арина Теплова

уволены, – прочеканил фон Ремберг и, сделав несколько шагов к деревянному столу, со звоном бросил на него два мешочка с деньгами. – Ваше жалование, вперед за полгода. Надеюсь, я более не увижу вас в своем доме.

      Кристиан быстро окинул ненавистным взглядом молодого человека, стоявшего около кровати с удивленным лицом и направился к выходу.

      – Но почему? Разве моя служба вас не устраивает? – пролепетал Гриша.

      Обернувшись к нему и, испепеляя его взглядом, фон Ремберг угрожающе процедил:

      – Госпожа Светослава фон Ремберг – моя жена! И если ты, мерзавец, думаешь, что у меня под носом ты сможешь увиваться за ней, то очень ошибаешься!

      – Но я всегда почтительно относился к мадам Светославе! – воскликнул обиженно Гриша.

      – Надеюсь впредь, ваше почтение, милостивый государь, будет выражаться вдали от моей жены. Я не советую вам приближаться к моей усадьбе даже на версту. В противном случае мне придется раздавить вас как клопа!

      Фон Ремберг вышел так же беззвучно, как и вошел. А Гриша с безумно бьющимся сердцем сел на кровать и сжал до боли кисти рук.

      Фон Ремберг пересек западную границу города уже засветло. Напряженный и клянущий себя за свой несдержанный порыв, который толкнул его выяснять отношения с Артемьевым, Кристиан, загоняя жеребца, стремительно направил коня в сторону нужного дома по едва озаренным рассветом улицам. Он потерял почти четыре часа. Ему пришлось делать большой крюк, дабы заехать в ту злосчастную деревню, где обитал Артемьев. Но тогда, после разговора со Славой, молодым человеком завладело такое бешеное недовольство, что он просто не мог более оставлять отношения между девушкой и Григорием на самотек. Он должен был до конца разрубить эту порочную связь между молодыми людьми, мысли о которой постоянно терзали существо Кристиана.