Что «ну-ну»? Я действительно это видела.
– Или фантазия разыгралась или с ума сходишь.
– А вдруг у меня открывается третий глаз, Глеб? – Люська погладила кончиками пальцев лоб и, закусив губу, вздохнула: – Было бы неплохо. Стань я ясновидящей…
– Делов бы ты натворила немало, – перебил я сестру, положив планшет на журнальный столик. – Перекусить не хочешь?
– Не хочешь. На кухню не пойду, можешь даже не намекать и не подлизываться. Почти полночь, на ночь нажираться вредно для здоровья.
– Кто бы говорил.
– Если пойдёшь на кухню, захвати мне сочку.
– Лень идти.
Люська зевнула и положила на лицо круглую подушку.
– Ну и тоска здесь, Глеб. Скорее бы уже Алиска с Димкой приехали. Как же медленно тянутся дни, я готова завыть от скуки.
– Везёт, а меня Иннокентий работой загрузил.
– Ты сам виноват, пошёл на поводу у старика, он тебя и эксплуатирует.
– Во-первых, я у него работаю, во-вторых, за свою работу получаю деньги. В-третьих…
– В-третьих, тогда не жалуйся. Сгоняй на кухню, я пить хочу.
– Сама сгоняй. И захвати мясной рулет.
– Разбежалась. Я занята – маюсь от безделья, на кухню мне тащиться неохота.
В загородный дом родителей мы с Люськой приехали на прошлой неделе. Нас попросили пожить здесь месячишко, так сказать, приглядеть за коттеджем. Отец позавчера улетел в командировку, мама завтра улетает на Кубу. Мы остаемся за хозяев. Вместе с нами в доме будет хозяйничать Райка, которую нам навязали самым нахальным образом.
Райка – дочь двоюродной сестры нашей мамы, нам с Люськой она приходится троюродной сестрой, но почему-то упорно, скорее, из вредности, называет нас тётей и дядей. Характер у Райки такой же взбалмошный как у Люськи, возможно, даже хуже. Хотя, казалось бы, хуже просто некуда.
Брать с собой Райку на Кубу мама с тёткой отказались, она, видите ли, испортит им весь отдых. А нам с Люськой, значит, можно портить летние каникулы. И зачем я ответил согласием на просьбу родителей? Надо было выкрутиться, сослаться на занятость и прочие обстоятельства. Теперь уже поздно.
Хорошо Алиса с Димоном согласились составить нам компанию. Вчетвером, думаю, сумеем справиться с этой малолетней занозой, в голове которой постоянно возникают безумные идеи, требующие незамедлительного их исполнения.
– О чём задумался, Глеб? – Люська толкнула меня в бок и протянула тарелку с мясным рулетом. – Сжалилась я над тобой, сбегала на кухню.
– Спасибо.
– Теперь ты мой должник.
– Долг прям сейчас возвращать? – засмеялся я.
– Не-а, завтра, – протянула Люська, потягивая виноградный сок. – Когда мама с Ингой уедут, ты присматриваешь за Райкой. А мне надо в город смотаться.
– Нет, мы так не договаривались. Я не буду нянькой.
– Но мы пообещали.
– Пообещали вместе смотреть за ней. Я не смогу ходить за Райкой по пятам – у меня работа. Иннокентий Иванович сегодня трижды звонил – подгоняет.
– Работничек нашёлся. Можно подумать, Райке два года и её нужно с ложечки кормить.
– Если бы ей было два года, я бы согласился с ней хоть неделю провести.
– Хорошо, что ты предлагаешь? – взвилась Люська. – Неотлучно сидеть в доме и следить за этой маленькой аферисткой? А если у меня дела в городе?
– Какие?
– Неотложные.
– Возьми с собой Райку.
– Лучше сразу застрелиться.
– Люсь, ну серьёзно, завтра я не могу. Мне позарез главу надо набрать на ноуте. Могут твои дела подождать до послезавтра?
– Обещаешь послезавтра отпустить меня на целый день в город?
– Часов на пять, – усмехнулся я.
– На семь.
– На шесть.
– Глеб, хватит торговаться.
– Ладно, обещаю. Но учти, тогда весь следующий день я буду заниматься своими делами, за Райкой будешь следить ты.
– Согласна, – провальсировав по гостиной, Люська в очередной раз зевнула и развела руки в стороны. – Не пойму, хочу я спать или нет.
– Это на тебя похоже.
– Не умничай, – Люська начала подниматься на второй этаж. – Посмотрю киношку, а потом спать. Спокойной ночи, Глеб.
– Ага, – кивнул я, потянувшись за планшетом. – И тебе того же.
…Ночью меня разбудил телефонный звонок. Номер незнакомый, от этого сразу стало легче.
– Да, – пробурчал я, поднеся телефон к уху.
Тишина.
– Говорите.
На том конце что-то треснуло, звякнуло, потом скрипнуло и наконец, раздался тихий, едва живой голос:
– Глеб, это ты?
– Я.
– Надеюсь, я тебя не разбудил?
– Вы кто?
– Ты