Цю Шаньшань

Дава в заснеженных горах


Скачать книгу

це, как тут шумно! Мне всегда говорили, что выходить из дома нельзя, но в этот миг никого рядом не было, и я выбрался за порог.

      Я оказался на улице впервые. Ничем не ограниченные просторы привели меня в такой восторг, что я не удержался и перекувырнулся через голову. Затем огляделся и почуял какой-то запах. Благовонные свечи так не пахнут, часуйма[1] тоже. Может, вяленая говядина? Или цампа[2]? Глотая слюнки, я помчался на поиски того, что так соблазнительно пахло.

      И так очутился неведомо где. Когда, на какой развилке свернул – не вспомнить уже, хоть убей.

      Когда я понял, что нахожусь неизвестно где, все мои четыре лапы подкосились, и я чуть не рухнул на землю. В конце концов, я всего лишь щенок, которого мама еще ни разу не выгуливала! Моя прежняя жизнь была размером с хозяйский дворик, а теперь я вырвался в большой мир – город. Пускай он и небольшой, но все же опутан сетью улиц и переулков, подъемов и спусков, изгибов и поворотов… Такой мир казался мне страшно сложным и запутанным.

      О, как я жалел, что нельзя отменить все, что я натворил, что нельзя прожить тот самый, решающий момент заново! Если бы я мог прожить его заново, то уж сегодня утром, пока мама ласково приглаживала сестренке шерсть, ни за что не стал бы вертеться рядом! А если бы и стал, то и не подумал бы убегать от маминой брани. А коли бы и убежал, то недалеко – и просто лежал бы себе у порога, морда на лапах, и с обиженным видом ждал, когда же мама придет со мной понянчиться.

      Я же со злости взял да и сделал лужу на хозяйском ковре. Хозяйка пришла в ярость и тут же стала, бранясь, припоминать мне все-все проступки, которые я натворил с рождения: погрыз три пары обуви, диванную подушку и провод от утюга, а еще вцепился в скатерть на столе и дернул так, что разбил две чашки… Я понял, что она разошлась не на шутку, и спрятался во дворе, а потом выскочил за ворота, выбрался на улицу – ну и потерялся.

      Что же теперь делать?

      Меня зовут Дава. На тибетском языке это значит «луна». Пять месяцев назад мы с сестренкой родились на Тибете, в уездном городке Ядун, и хозяйка дала нам имена: меня назвала Дава, а сестренку – Нима. Нима по-тибетски – «солнце». Наш Ядун – это маленький городок на самой окраине Тибета. Он построен вдоль реки и, если смотреть сверху, напоминает зеленую долину, зажатую меж заснеженных гор. Часто наш городишко так и называют – долина Ядун.

      Долина очень красивая, особенно осенью, когда пурпурная, золотистая и буро-зеленая листва пестреет под солнечными лучами, будто празднуя карнавал. Река Ядун течет лениво и сверкает по-особому, как драгоценный камень, завораживая своим сияньем. На ее глади пляшут под ветром разноцветные флажки, а уже над ними – лишь кристальнобелые снежные горы да лазурное небо. «Настоящий рай света и цвета!» – восхищаются любители фотографии.

      С началом долгих праздников в честь дня основания КНР[3] сюда съезжаются туристы со всех уголков Китая. Вооруженные аппаратурой всех мастей, они беспрестанно щурятся и щелкают камерами и мобильниками. Не упуская, разумеется, и шанса покрасоваться в разных позах на фоне великолепных пейзажей, чтобы запечатлеть эти воспоминания навсегда. Помимо туристов, прибывает и поток торговцев из других районов Тибета: все спешат закупить или отправить товары до наступления зимы. Испокон веков здесь велась бурная торговля. В общем, на улицах яблоку негде упасть: люди толкаются, наступают друг другу на пятки, – и эта толпа все плывет и плывет неспешным потоком, переливаясь всеми цветами радуги…

      Под ногами прохожих, снующих туда-сюда, я растерялся так, будто внезапно угодил в дремучие джунгли. Вокруг – ничего знакомого. Где мой дом? Где хозяйка? Где мама?

      Как выглядела чудесная улочка перед нашим домом, я, конечно, помнил: вдоль деревянных домишек с разноцветными окнами и дверями тянутся горы хвороста. В нашем дворике растут яблочные и грушевые деревья, и деревянный забор весь увит ползучими розами…

      Да только двориков с таким же описанием в Ядуне пруд пруди!

      Сбитый с толку, я ненароком пролез в чайную. Все потому, что фасад этой чайной почти не отличался от лавки моей хозяйки. Только вот моя хозяйка торгует коврами, внутри наша лавка от пола до потолка увешана коврами из яркой и пестрой овечьей шерсти.

      В чайной было людно. Все пили и разговаривали. Вот и моя хозяйка тоже частенько, скрестив ноги, садится на кровать и пьет чай с сахаром или часуйма. А порой даже пускает меня к себе и разрешает полежать рядом. Так что запах масляно-сладкого чая мне знаком хорошо…

      Пробравшись внутрь, я залез под стол и принялся озираться по сторонам, надеясь увидеть ноги моей хозяйки. Уж их-то я сразу узнал бы!

      Но хозяйки здесь не было. Перед глазами теснились чужие сапоги, кроссовки, прогулочные тапочки и даже шлепанцы. Юбки и джинсы пахли чем-то совершенно чужим. Я тянул носом по сторонам, но ничего родного и знакомого унюхать не получалось.

      Вдруг в мою сторону направился огромный черный пес. Верзила, раза в четыре крупнее меня, но главное – с таким угрожающим взглядом, будто говорил: «А ты