му в этом году не придется. Казалось бы, можно выдохнуть. Но… Коля будет скучать по школе.
«Из-за чего скучать?» – успокаивал себя Коля. Из-за того, чтобы рано вставать, надевать форму, бежать по скользкой мостовой со сменной обувью, а то и с физкультурной формой, а то и с лыжами? И по дороге оказывается, что-то потеряно или сломано. И вспомнить, что уроки, даже если сделаны, то сделаны не к этому дню, и что вызовут именно на том уроке, про который ты совершенно забыл.
Из-за того, что темно и спать хочется целый день? Но самое худшее – дорога из школы. Все так же холодно и уже темно, и все так же скользко и нет никакого повода, чтобы пройти мимо дома Осины-Осиновской. А дома тебя ждут только уроки на завтра, которые ты должен сделать и не перепутать. Затем дождаться Папу, чтобы отчитаться, почему ты получил не те оценки или не получил вовсе. И перед сном ворочаться и понимать, что выхода нет – третья четверть самая длинная, она никогда не кончится. А пока она не кончится, ничего хорошего тебя не ждет.
Так чего скучать по этой школе? На самом деле Коля тосковал по друзьям, рядом с которыми и предметы, и учителя были такими интересными, многое можно перетерпеть, рядом с которыми, хотя и темно и спать хочется, но все же еще больше хочется блеснуть. Но не всегда это успеешь, потому что за длинные зимние каникулы так соскучишься по друзьям, что наговориться обо всем на свете не успеваешь, и первая половина тягомотной четверти пролетает незаметно, а вторую половину приходится исправлять те оценки, которые нахватал в первой. Вот тогда и поблистать можно, вернее, нужно. И тут главное не усердие, а азарт. А этого у них, Татищевых, с лихвой. Посмотреть хотя бы на Дедушку. Словом, третья четверть не так и страшна. Ерунда, а не четверть.
Впервые в жизни у Коли каникулы не кончались, а школа не начиналась. И скучать было незачем. Вот он Лакоста. И не за одной партой, а рядом, на диване. Вот он Левайса – его сегодня оставили с ночевкой. Вот он Мишка, друг Коли. И Димка рядом. У него кончилась сессия и ему совершенно незачем ездить в Москву, где его поджидает красавица Светка в надежде наладить отношения. И курьера Жеку вот-вот Натаныч выпустит из больницы, хотя Егорыч в этом не уверен, он считает, что Натаныч не выпустит Жеку из своих цепких лапок, Жека обречен. Коля понимал, что обречен в хорошем смысле слова – его ждет великое будущее и огромная научная слава.
Конечно, было немного грустно, потому что Лейвайса – Саша Левин – остается жить с папой Левиным в Москве, в его клинике неврозов. Но вскоре выяснилось, что это только формально. Ни одна московская хорошая школа не согласилась взять Сашу Левина, хорошего ученика, в середине года, плохие школы не рассматривались, таким образом Саша Левин оказался с временно не решенной проблемой, как говорил папа Саши Левина, у нас. И Дедушка сказал, что эту проблему частично можно решить, если кто-то из семьи Левиных, их знакомых, ассистентов, лаборантов или легких больных сможет доставлять Сашу Левина к утренней электричке на Казанский вокзал, а здесь есть кому встретить и проводить до школы, которая уже согласилась принять Колю Татищева и Костю Лаврищева.
– Три человека – это коллектив, – подмигивал непьющий кришнаит Михеич. – Они там на троих сообразят.
Папа Левин тоже подмигивал то левым, то правым глазом, хотя не знал, что этот опасный Михеич имеет в виду. Но понимал, где сила – там и правда, и его Саша тут не пропадет. А может, даже духовно и душевно окрепнет. И иногда Саша может даже ночевать на нашей даче. Тут стало совсем весело, хорошо и надежно. Иногда, правда, провожатые Саши Левина провожали Сашу Левина до самой дачи и оставались ночевать, это было не так надежно, хотя они были пациенты с очень легким диагнозом… Но все равно все-все на свете было хорошо, несмотря на метель и морозы.
Глава 2
Новая школа должна была стать большим потрясением для нас всех (так считал не только папа Левин, но и Мама, и Папа, который был сейчас с Мамой заодно, и даже Дедушка согласно кивнул, не выходя из комнаты, а на пороге закурив трубку). Словом, все.
И мы все трое, то есть Коля, Костя и Саша Левин, осознавали важность момента. Если в школу ты едешь не на метро, не на автобусе, даже не санках с Папой, как в младших классах, даже не самостоятельно идешь, переходя большой мост, чувствуя затылком взгляды родственников, а едешь, пусть и пассажиром, на трех Харлеях с Михеичем, Натанычем и Егорычем, то никакая школа тебя не потрясет. Ну честно, ребята… И что было в это школе на уроках, тоже неважно, потому что обратно вас доставляет дядя Валера на квадроцикле. Взрослые, надо отдать им должное, ситуацию понимали, ничего о школе не спрашивали.
И все же первый день в новой школе – это первый день в новой школе, если вы понимаете, о чем я говорю. Страшно было идти в новую школу, где никто, буквально никто, тебя не знает. У Коли, конечно, были друзья в этой школе, но они учились в других классах – на год старше и на год младше. Хотя и это неплохо, будет, с кем играть в школьном дворе на перемене.
Такого количества новеньких директор никогда не видела. Целых трое. Кажется, она сама испугалась, но может, это так показалось Коле. Левайса сразу решил наладить отношения:
– Вы у нас будете преподавать?
– Нет.