невероятное: он взял ее с собой на выезд. Как он сказал: «Хочу посмотреть, как ты, Озерова, способна дать оценку произведениям!» Это было странно, потому что в их салоне работал целый штат профессиональных оценщиков, да Павел Аркадьевич и сам в этом неплохо разбирался. И никакого иного интереса, кроме профессионального, шеф явно к Лере не питал. Тогда, зачем было брать ее с собой? Всю дорогу она думала об этом, но когда переступила порог странной квартиры, больше похожей на музей, забыла о своих сомнениях. Картины, статуэтки, причудливые вазы, старинная мебель и сервизы в хрустальной горке – от всего этого захватывало дух. И Лера с порога с детским восхищением стала переходить от одного произведения к другому, узнавая руку мастера или вглядываясь в темные, едва заметные силуэты потемневших полотен.
– Боже мой, чья эта квартира? – спросила Лера шефа, когда немного улеглось ее волнение.
Лера оглянулась вокруг: мебель была старинная, но реставрации она явно никогда не знала. Обивка в некоторых местах вытерта до основания, на овальном столе обветшалая ковровая скатерть, тяжелые портьеры, закрывающие немытые окна покрыты таким слоем пыли, что кажутся бархатными. За мутными стеклами орехового буфета переливались кобальтовые вазы.
– Кто тут живет?
– Одна моя старинная приятельница, родственница, можно сказать. Она сейчас в больнице, но просила меня приглядывать за ее квартирой. Понимаешь теперь, почему я взял с собой тебя?
– Если честно, не понимаю, – пожала плечами Лера.
– Да любой из наших оценщиков, тут же разболтает кому не надо, что он тут увидел. А я волнуюсь за свою родственницу. Думаю, можно сделать несколько реставраций, пока ее нет. Так сказать, в подарок. А некоторые работы явно нуждаются в копиях. Ну, нельзя в наше время так беззаботно вешать на стены подлинники. Это, в конце концов, опасно. Такие картины нормальные люди хранят в банках.
– А со своей родственницей вы это согласовали? – С подозрением спросила Лера. Ей все меньше нравилась вся эта тема.
– Думаешь, она со мной согласится? – Хмыкнул шеф. – Но все равно, это все завещано мне. Она сама мне в этом призналась. Я ее единственный наследник. Пусть и дальше живет и здравствует старушка. Но мне так будет спокойнее. Если согласны сотрудничать, то работать будете в моем кабинете. Там и свет лучше и глаз меньше. А лишние глаза нам с вами, Озерова, в этом деле не нужны. Ну, что вы так смотрите? – пристально взглянул на Леру шеф.
Он перешел с ней на «вы» – то ли вдруг зауважал за ее труд, то ли тайна, которую он ей открыл, подняла Леру в его глазах до уровня соучастника.
А в голове у Леры вихрем носились мысли: «Справлюсь ли с таким заданием? Смогу ли? И за что мне такое счастье?»
– Конечно, работу я оплачу, если вы об этом!
Лера чуть не выпалила, что готова все сделать без всяких денег! Но потом опомнилась, что это прозвучит совсем, уж, по-детски.
– У меня через три недели отпуск, – опустила она голову, но уже мысленно прощаясь и с бирюзовой тихой бухтой