путь им преграждал Крас. Он делит Моравию на две большие котловины: в западной вбирает в себя все воды извилистая Дыя, а восточная дарит свои воды реке Мораве. Затем обе эти реки далеко на юге, в краю болот, сливаются воедино. Само древнее название Моравия означает «топь».
Последняя мощная излучина Дыи огибает известняковые Павловские горы, вздымающиеся на четыреста метров над окрестными низинами. У подножия этих гор на берегу Дыи находится селение Дольни-Вестонице, прославившееся нынче на весь мир; стоит это селение на толстом слое желтой гончарной глины. Именно там и нашли в 1924 году обломки кремневых орудий труда и множество костей древних животных – в основном мамонтов. Эта находка свидетельствует о том, что здесь, на речном берегу под Павловскими горами, располагалась некогда огромная стоянка первобытных охотников, возможно – самая большая в мире[2].
Юные охотники
Солнце висит над высочайшей вершиной Павловского горного хребта и купает свои ласковые теплые лучи в блестящих водоемах низины.
Трудно сказать в точности, куда стремится Дыя. В три раза более полноводная, чем нынче, она вьется по равнине, разбегается рукавами, сливается с озерцами и бочагами, протекает через болота, так что зачастую среди зелени и не разберешь, где вода, а где суша.
Речки Йиглавка и Свратка сплетаются в необъятной низине своими разветвленными рукавами – не понять даже, где они, собственно, вливаются в Дыю. Тучи комаров и мошек носятся над болотистой местностью и немилосердно жалят зверей и людей, оказавшихся в этих краях. Кто может, укрывается от них в лесах и на горных склонах, где насекомых чуть меньше.
На холме, между Дыей и горами, играет стайка нагих детей. Здесь веет свежий ветерок, отгоняя назойливых комаров и кусачую мошкару. Совсем недавно мальчишки гнали прочь девчонок и даже делали вид, будто вот-вот зашвыряют их камнями. Они не хотели играть с ними. Ведь из мальчиков со временем получатся охотники, их ждут схватки с медведями, мамонтами и носорогами, так с чего бы им водиться с девчонками, которые жуют шкуры?[3] Мужчины – это истинные владыки, пускай даже пока такие маленькие, что и лук-то натянуть не в силах.
Однако, увлекшись игрой, дети вскоре перемешались. И вот они уже все вместе весело играют в прятки, совсем позабыв об основном различии, существующем в человеческом обществе, – о различии между мальчиками и девочками. Все дети одинаково ловкие, они одинаково хорошо бегают, прыгают и лазят по деревьям. И мелюзга не отстает от старших. Один малыш провалился в щель между валунами – на руке и на лбу у него кровь, да еще и колено ушиблено. Вон как быстро оно наливается синевой. Мальчик поднялся с земли с глазами, полными слез, с гримасой боли на лице. Другие мальчишки сразу подбежали к нему и стоят теперь рядом, чтобы осыпать градом насмешек, как только тот расплачется. Но пострадавший мальчонка вытер измазанной ладошкой глаза, потянул носом… вот и все, он уже даже улыбаться пытается.
Издевки друзей жгут сильнее голода, сильнее мороза, они нестерпимы, точно огонь. Мальчик превозмогает боль и через силу усмехается. Он усвоил уже закон охотников, передающийся в племени от поколения к поколению: тот, кто слаб телом, ни на что не годен. Нельзя поддаваться слабости. Такого сразу засмеют, и по праву, потому что он – обуза для остальных членов племени в их борьбе за существование.
Мальчишки уже угомонились. Поиздеваться над бедолагой им не пришлось. Вообще-то, Жучок – мальчонка храбрый, хотя на дерево ему пока не взобраться и камень далеко не забросить. Так что одобрение он заслужил. И все ребята дружно закричали по-медвежьи:
– Хоу-а! Хоу-а! Хоу-а!
Мальчик настолько доволен похвалой, что тут же забывает о боли. Он опять включился в игру, разве что еще чуток прихрамывает.
Девочки вспугнули стайку куропаток. Дети смотрят им вслед, ждут, куда они сядут.
Ловкий мальчишка лет примерно двенадцати (на шее – кожаный шнурок с несколькими косточками) указывает рукой высоко вверх…
В яркой синеве над нынешней Вестоницей кружит хищная птица. Она приближается, почти не взмахивая крыльями.
Едва куропатки сели, птица камнем упала вниз и скрылась в зарослях. И кукушка бы трижды прокуковать не успела, как хищник опять взмыл в небо. В лапах у него зажата куропатка. Неся ее куда-то в горы, он постепенно скрывается вдали.
– Ястреб… молодой! – сказал мальчишка с ожерельем на шее и ткнул рукой в сторону Павловских гор. Голос его звучит грубо. Ясно, что говорить ему трудно. Речь он сопровождает жестами, как и все люди тогдашнего времени, изъяснявшиеся в основном с помощью рук и гримас, а не рта.
– Копчем, айда куропаток ловить! – предложил ему приятель и немедля направился туда, куда опустилась птичья стайка.
Копчем взвизгнул в знак согласия и последовал за своим лучшим другом, неунывающим Бельчонком. К ним присоединились еще двое мальчишек; остальные дети по-прежнему носились среди кустов.
Четверо мальчишек, от восьми до двенадцати лет, пробирались ползком через заросли