рела чуть выше. Плакат с изображением Билли Айлиш над кроватью закрывал кусок вырванных когда-то обоев.
– Что, подруга, – заговорила девушка, – я права?
Серые глаза Билли смотрели не мигая.
– Да знаю я, что из тебя собеседница так себе, – ухмыльнулась девушка.
В кроватке кто-то зашевелился и заплакал.
– Опять. Как же ты мне надоел! – рыкнула Лиза.
Она встала со стула, подошла и достала из кроватки бутылку с молочной смесью. Посмотрела через нее на лампочку под потолком. Прищурила глаз. Определила уровень жидкости. Достала плачущего ребенка. Со вздохом уложила на руки и сунула ему соску в рот. Она наблюдала, как тот жадно хватает губами резиновый наконечник и звучно чмокает и глотает содержимое.
«Зачем я это сделала? – думала Лиза, глядя на маленькую, с зажмуренными глазами физиономию. – Не будет никому хорошо – ни ему, ни мне».
Ребенок затих, причмокивая теплую смесь. Когда звуки прекратились, девушка решила, что ребенок заснул, и попыталась уложить его в кровать. Раздался плач. Лиза, стиснув зубы, снова стала качать малыша. Потом, нараспев, словно колыбельную, заговорила:
– Все-все. М-м-м. Плакать быстро переста-ем. А то мама разозлится. Будет всем не хо-ро-шо.
Малыш притих. Девушка аккуратно положила его обратно в кроватку. Повернула ребенка на бок. Вставила в рот пустышку. Грустно хмыкнула, глядя на маленькое личико. Тихонько вернулась к скрипучему стулу. Села. Достала из ящика стола наушники. В телефоне нашла песню. Билли запела про хороших девочек и про то, что все они попадают в ад. Лиза смотрела на деревянную фрамугу окна. Думала о том, что нужно заработать денег и поменять окна на пластиковые.
За окном вечер весны набирал оттенки. Впитывал их. Смешивал на своей палитре. Потом накладывал мазки на нарастающий закат. Добавлял все больше и больше темного.
– She’ll want the Devil on her team, – подпевала Лиза шепотом.
Ребенок снова заплакал. Дверь в комнату распахнулась, и в нее ввалился пьяный отчим.
– Сколько можно! – закричал он. – Твой байстрюк до утра орать будет? Мне надоело слышать его сопливые вопли!
Он шагнул к девушке и вырвал наушники. Телефон запел на всю комнату. Лиза вскочила со стула от неожиданности, которая сразу превратилась в злость.
– Ах ты урод! Ты что орешь! Он бы спал, если бы ты, сволочь, тут не шатался! Нажрался опять! Пьянь! – Лиза замахнулась на него.
– Ты не смей на меня орать, профурсетка. Как ты, дрянь, с отцом разговариваешь?! – заплетался языком отчим.
Его пошатывало на нетвердых ногах из стороны в сторону. Руки неестественно болтались в такт раскачиваниям.
Лиза шагнула к кроватке и начала качать за спинку. Скривила лицо, дразня плачущего сына. Кровать скрипела и тряслась в дрожащих, нервных руках.
– Каждый вечер одно и то же! Я к сессии готовлюсь. Убирайся из моей комнаты. Козел!
– М-м! К сессии?! – кривлялся отчим. Он причмокнул губами и повращал ими, как диктор перед выступлением. – Да тебя, проститутку, давно нужно в три шеи из института гнать. Сидите оба на моей хребтине. Ты и ублюдок твой. Где его папаша? Спрашиваю?
Где его папаша, Лиза хотела бы знать сама. Или не хотела. На вечеринке в честь окончания первого курса она напилась в дым. Познакомилась с каким-то полубогатеньким буратино там же, в периферийном ресторане. А потом она и ее подруги поехали с ним и парочкой похожих буратин в сауну. Потому что хотелось продолжения банкета, икры, игристого вина и удовольствий. Она всегда предохранялась. Но что-то пошло не так. С презервативами, по уверению изготовителей, было все в порядке. Но каким-то непостижимым образом Лиза забеременела. Узнала об этом через месяц. Заволновалась в середине июля. Когда ее регулярный цикл не выдал ожидаемых месячных. Этого быть не могло. Потому что ее физиология работала как часы с самого юного возраста. Лиза следила за своим женским здоровьем больше, чем за всем остальным. Поэтому на второй день отсутствия менструаций купила тест, чтобы прийти к врачу на прием уже с наличием отрицательного результата. Она была уверена.
Каково же было ее замешательство, когда она увидела две полоски вместо одной! В то время, почти год назад, Лиза подрабатывала курьером. Потому на следующий день она методично скупила по упаковке различных тестов в тех аптеках, что встречались ей на пути. Все тесты показали наличие беременности.
Участковый гинеколог спросила, будет ли Лиза делать аборт. Лиза ответила, что подумает. Сейчас же считала, что нужно было соглашаться сразу, и не понимала, почему решила оставить ребенка.
Возможно, на это повлияла недавняя смерть ее матери. Ей казалось каким-то символом – забеременеть через год после маминой кончины. Звучит, конечно, нелогично, иррационально. Но человек такое существо, которым иррациональное движет в большей степени, чем каким-либо другим животным. Символы. Эмоции, с ними связанные. Запахи, вдруг вызывающие откуда-то из глубин бессознательного воспоминания о давно ушедших, забытых, но, видимо, важных для личности событиях и ощущениях.
Лиза