dero
Вадим Майданов, «Двадцатьчетыре минус»
«Посторонний я…»
Посторонний я:
по
сторонам
щурясь, тихо-хитрО
наблюдаю:
город —
беглый языческий храм,
вместо хора тут
вздор попугаев:
ритуальных, как заговор,
слов
люди службу несут
(вместе с телом
ежеличным
во власть Никого)
божествам,
в которых
не верят.
Summertime
Ночь пригладила ветренный шум,
как котёночка беглого белого.
Я заснуть не могу – не хочу!..
Тётя Ночь, спой мне колыбельную…
Негритянка споёт мне о том:
время лета пришло – не закончится
дождик солнца и море цветов,
сон-любовь, а не гроб-одиночество.
Пой старушка, я помню слова,
и тебе шепотком подпеваю я:
«Мальчик милый, не плачь – «don’t you cry!»,
жизнь вокруг, как собака страшна, но,
однако,
большая
и славная!»
«Он погибает в общаге…»
Он погибает в общаге,
где в коридоре – бесы,
мальчик застрял в плотине
собственных измышлений
в камере-комнате полной
углекислого леса:
дым сигареты ветвится.
К стенке прикован тенью,
он задыхается тем, что
сам же себе надумал:
«Люди скучны как звёзды,
я тут один как точка!»
Пишет письмо-ученье
племени тумба-юмба.
Чтобы «и жили как были»,
чтобы сожгли листочек,
автору нужный как тазик —
ёмкость для кровопусканья,
чтобы понизить давленье
или покончить с собою.
Он умирает, боится,
что завтра на этом диване
кто-то другой проснётся,
но снова от той же боли.
16 августа 2013
«Куда мне до вас…»
Куда мне до вас,
спешащих на поездах
далёко,
чтобы остаться такими же
одинокими.
Я вскрываю консервы памяти
на закуску —
выпиваю, любуюсь деревьями,
окнами.
И не хочется никуда-никуда,
только выйти на связь.
Ввод пароля и логина.
Электронная эпистолярия
усугубляет
градус разлуки
с той, что
уехала, арендовав мою голову.
«Прощай, родная!..»
Прощай, родная!
(Боже!)
Да… Пора… До встречи.
(Прости меня, мне стыдно
за то, что не с тобой
поеду,
а туда, где томно тёмна речка
проходит через город
вдоль сизых берегов,
где серые заводы-монстры
сирых честных
под вечер обращают
в психов и пьянчуг.
Там оборотни – все, кто
оправдался местом
существованья —
воют на мечту-луну.
С тобой же я – лунатик:
светлый и безумный,
и невесомо (с) вечен
смотрю тебе в глаза.
Мне стыдно,
страшно даже,
обратно в мир подлунный —
на Землю возвращаться,
в берлогу, где нельзя
быть дураком влюблённым.
Там я в данной роли
наивного пустого
подателя надежд.
Меня растят как жертву,
оборотень-бройлер,
хотя не ожидают,
что вырастет медведь)
«Вечер…»
Вечер
похожий
на утро перед отъездом.
Ветер прохожий.
Ясно и тихо,
и нету
ни