чуркой Кэти.
Всем девочка была хороша: пшеничные волосы, что вились по плечам, личико бледное как у благородной принцессы, стан как тростинка и душа ангела. Только глаза цвета безоблачного летнего неба ничего не видели, потому что Кэти Милтон от рождения страдала слепотой.
Дядюшка Чарли ни на минуту не расставался с дочкой. Кэти знала голоса всех жителей городка, и стоило кому-нибудь заговорить с дядюшкой Чарли, она приветствовала собеседника:
– Добрый день, миссис Пирибингл!
Или:
– Рада вас видеть, мистер Теклтон!
Или:
– Мисс Филдинг, желаю вам крепкого здоровья!
На правом берегу реки одинокой таинственной громадой высился каменный особняк, принадлежавший колдунье – так жители городка называли молодую женщину, хозяйку дома. Нелюдимая ворожея не появлялась на людях, а горожане не приближались к жилью чародейки, потому что боялись. Молчаливая вражда окутала Колтрейн, но некоторые горожане призывали к открытой войне, они предлагали объявить охоту на ведьм.
Накануне Рождества Чарли и Кэти направились на городской рынок. Прилавки с товарами стояли прямо на улице, оживлённые голоса покупателей, обсуждавших цены, доносились со всех сторон, словно пение лесных птиц.
Отец и дочь остановились у первого прилавка, и дядюшка Чарли сказал продавцу.
– Калеб, позволь моей дочке присесть рядом, чтобы не ходить со мной по толкучке. Я боюсь, что она устанет.
– Конечно, Чарли! Пусть присаживается на пустую бочку из-под селёдки, а я постелю свой фартук.
– Благодарю вас, мистер Пламмер, – сказала девочка, – вы бесконечно добры.
Кэти присела на краешек бочки и прислушалась к разговорам покупателей. Вскоре ей надоело сидеть, она поднялась на ноги и сделала шаг в сторону, чтобы размяться, как вдруг услышала:
– Осторожно, Кэти, здесь ступенька, не упади.
Этот мягкий мелодичный голос был незнаком девочке. Она стала вспоминать, кому он мог принадлежать, но безуспешно.
Ей пришло в голову, что говорила та самая колдунья, которая жила за рекой! Об этой женщине Кэти знала по разноречивым слухам. Люди говорили, про высокую красивую даму с каштановыми волосами, глазами цвета серебра, аккуратным, вздёрнутым носиком. А носила чародейка строгие чёрные платья.
– Спасибо, добрая женщина, – поблагодарила Кэти. – А мы с вами знакомы?
– Нет, но за этим дело не станет.
Женщина задержалась у прилавка Калеба, а Кэти вернулась к бочке.
Внезапно она услышала то, что ей не очень-то понравилось.
Невдалеке вполголоса переговаривались трое мужчин. У слепых нет зрения, но слух превосходный.
– Я вижу её – колдунью… – шептал один из говоривших.
Кэти узнала голос констебля Грубба, он частенько проходил мимо дома Милтонов и останавливался, чтобы поболтать с дядюшкой Чарли.
– Я тоже. Пойдём следом, а потом схватим её… – произнёс товарищ.
– Приготовьте оружие и будьте настороже, – предупредил всех третий.
Кэти почувствовала страх.
– Добрая женщина! – позвала она.
– Минутку, милая…
– Скорее подойдите ко мне, это важно!..
Покупательница прекратила торговаться и приблизилась к девочке.
– Что случилось?
– Наклонитесь ко мне…
Обладательница мелодичного голоса сделала так, как просила Кэти, и та горячо зашептала ей на ухо.
– Я услышала, что трое мужчин хотят напасть на вас! Прошу вас, берегитесь!
Женщина подняла голову, осмотрелась и произнесла:
– Спасибо за помощь… Я твоя должница.
Лёгкий ветерок от всколыхнувшегося платья означал, что женщина скрылась.
Вскоре девочка услышала, как у прилавка остановились трое мужчин.
– Куда она делась?!
– Исчезла!
– Проклятье!
И они обратились к продавцу.
– Калеб, у твоего прилавка стояла женщина в чёрном платье. Где она?
– Расплатилась и ушла, – ответил продавец.
– И куда она направилась?
– Откуда я знаю! У меня покупатели, мне некогда смотреть, кто куда идёт.
– Ты что – не понял, что это была колдунья?!
– Откуда мне знать, я прежде её не встречал!
Мужчины обратились к Кэти.
– Девочка, ты не видела женщину в чёрном?!
– Нет, мистер Грубб!
– Не приставайте к девочке, – вмешался продавец, – вы не видите, что это Кэти Милтон – слепая дочка кукольника Чарли!
Мужчина всмотрелся в лицо Кэти.
– Я не признал. Дети растут быстро, с первого взгляда не угадаешь.
И они ушли.
Вернулся дядюшки