ккомпанемент «The Edge of Heaven», льющейся из динамиков в гостиной. Предоставленная самой себе, я посвятила день любимым занятиям и еде. На завтрак – тост с яйцом пашот. Я авторитетно заявляю, что к тридцати двум годам достигла совершенства в трех вещах. Первое – приходить в любое место вовремя, с запасом в пять минут. Второе – задавать собеседнику вопросы, требующие развернутого ответа, в тех ситуациях, когда у меня нет желания вступать в диалог («Как по-вашему, вы интроверт или экстраверт?», «Вы чаще прислушиваетесь к голосу разума или сердца?», «Вам случалось что-нибудь поджигать?»). И третье – я безупречно готовлю яйца пашот.
Я залезла в телефон и обнаружила селфи своих улыбающихся родителей и поздравление с днем рождения. Моя лучшая подруга Кэтрин прислала по «ватсапу» видео, на котором ее дочурка Оливия лепечет «С днем лоздения, тетя Нино» (у нее до сих пор не получается выговорить правильно, несмотря на все мои усилия). Еще одна подруга, Мира, отправила гифку (роскошный длинношерстный кот держит в лапе мартини) и сообщение: «Жду не дождусь вечера, именинница!!!», хотя к одиннадцати она наверняка уже будет в постели. Вот что происходит, когда молодые родители слишком рьяно готовятся к вечеринке: они изнуряют себя ожиданием, попадают в капкан собственного бахвальства, тушуются на публике и в конце концов уходят домой после двух пинт.
Я прогулялась до Хэмпстед-Хит и искупалась в Дамском пруду. На третьем круге начал накрапывать мелкий летний дождик. Я люблю плавать под дождем и осталась бы еще, но почтенного вида спасательница приказала мне выйти из воды «по соображениям здоровья и безопасности». Я сказала, что сегодня у меня день рождения, втайне надеясь на дополнительный «подарочный» круг. В ответ она заявила, что если молния ударит в открытый водоем, то «поджарит меня, как ломтик бекона», а ей подобные неприятности не нужны «ни в день рождения, ни в любой другой».
После обеда я вернулась к себе. Моя новая квартира с одной спальней – маленькая, зато впервые своя – располагалась на втором этаже викторианского дома в Арчвэе. Агент по недвижимости расписал ее как «теплую, оригинальную и требующую обновления». В квартире имелся коричневый ковер, текстурой напоминающий кофейные гранулы, кухонный гарнитур из сосны с двумя сломанными дверцами и ванная комната в стиле восьмидесятых с персиковым кафелем и запущенным биде. Предчувствуя, что на ремонт придется копить целую жизнь, я все-таки благодарила судьбу, когда просыпалась по утрам и разглядывала завитки декоративной штукатурки на потолке. Я даже не надеялась когда-нибудь обзавестись собственным жильем в Лондоне, и сам факт исполнения этой несбыточной мечты превращал квартиру в лучшее место на земле.
У меня было двое соседей. Альма, пожилая вдова с верхнего этажа, любила при встрече поболтать о разведении помидоров на подоконнике и щедро снабжала меня остатками восхитительного домашнего киббеха[2]. С мужчиной снизу я до сих пор не познакомилась, хотя в течение месяца после переезда предприняла несколько попыток. На мой стук в дверь никто не реагировал. Альма сказала, что тоже никогда с ним не общалась, но один раз говорила с его сожительницей о счетчике электроэнергии в доме. Я только слышала, как он приходит с работы в шесть часов, сидит практически в тишине до полуночи, затем готовит и ест ужин перед телевизором.
Я наскребла деньги на квартиру из личных сбережений, гонорара за первую книгу «Вкус» и аванса за вторую книгу «Крошечная кухня». Сборник рецептов «Вкус» был вдохновлен семейными кулинарными традициями, моими друзьями, единственными долгими отношениями, поездками и любимыми шеф-поварами. Рецепты сменялись воспоминаниями о том, как шло становление моих кулинарных вкусов и параллельно – персональных предпочтений и взглядов на жизнь. Я рассказывала, как совмещала основную работу учителем английского языка в средней школе с организацией клуба ужинов по вечерам и выходным, и в конце концов накопила достаточную сумму, бросила все и стала зарабатывать только написанием книг о еде. Также я не забыла упомянуть об отношениях и окончательном дружеском расставании с первым и единственным бойфрендом Джо, который поддержал мое решение написать о нас. После неожиданного успеха «Вкуса» я получила колонку в приложении к газете, несколько гибельных для души, но спасительных для банковского счета партнерских соглашений с продуктовыми брендами и контракт на еще две кулинарные книги.
В «Крошечной кухне», завершенной совсем недавно, я поведала о готовке и радостях жизни в арендованной квартире-студии с одноконфорочной плитой игрушечного размера и острым дефицитом свободного места на кухне. Это было мое первое отдельное жилье после расставания с Джо. Сейчас я с головой погрузилась в третью книгу – безымянный проект о сезонной кулинарии, который пока находился на этапе разработки. За годы писательства я поняла, что это самая лучшая стадия, ведь произведение еще не вышло за рамки идеи, а значит, лишено недостатков.
Я набрала ванну и включила излюбленный плей-лист на «Айтюнс». В мои двадцать он назывался «Иду на пьянку», но пару лет назад я переименовала его в «Золотое времечко», чтобы отметить переход от безрассудных плотских развлечений к осознанному,