риличным, а вот сама внешность не оставляла сомнений, что за хороший барыш, они и мать родную укокошат и не поморщатся. Глядя на эти лица и всматриваясь в эти глаза, даже самый распоследний простачок не поверит, что эта четвёрка зарабатывает честным трудом. Двое из них продолжали освещать дорогу, а другая пара держала наготове заряженные арбалеты. Два хоббита спрятались за большим камнем, и украдкой смотрели на своих палачей. Что бы не выдать себя им пришлось потушить свет, что у них имелся. Оба тряслись от страха, понимали, что надо бежать, но не могли сдвинуться с места. Бежать в такой темноте было форменным самоубийством, а освещать себе путь, значит быть обнаруженными.
– Зачем они это делают, профессор Штерн? – Раздался в темноте дрожащий шёпот. – Почему господин Эдриан так поступил? Мы же только хотели опубликовать находку, но не претендовали на неё.
– Прости Мария. Наверное, это всё моя вина? – Ответил ей более уверенный, но такой же тихий шёпот.
– Что? Что вы такое говорите? Я не понимаю? – Голос в темноте звучал изумлённо и напугано.
– Послушай. То, что мы здесь нашли, опасно. Понимаешь? – Профессор Штерн говорил тихо и торопливо. – Мне кажется, что это реликт со времён тысячелетней битвы. Господин Эдриан искал совсем не то, о чём говорил, и просто обманул нас. Я кое-что читал об этом. Это древние, писания, скорее сказки, а не научные факты. Я не знаю откуда это известно ему. Видимо храм не смог уничтожить всю ересь колдунов.
– Я не понимаю. О чём вы говорите?
– То, что я прочитал, заставляет меня так думать. Я не собирался являть эту находку миру, я хотел обратиться в храм за помощью. Ты мало прожила среди людей, могла не знать, но склонен думать, что мы нашли то, что имеет прямое отношение к священному писанию и нашей истории.
– Но как же…
Он не дал ей перебить себя и продолжил:
– Не думай сейчас об этом. Я всё тебе расскажу, когда мы выберемся отсюда. Не знаю, как, но Эдриан как-то разгадал мои замыслы. Или задумал убить, когда впервые посетил музей. Сейчас это не важно. Главное выбраться отсюда.
– Мы можем спрятаться получше и подождать, когда у них масло кончится, а они уйдут? – С надеждой спросила Мария.
– Нет. Свето-камни на исходе. Нам придётся их обойти. – Решительно прозвучало в темноте.
– Но как же? Здесь всего один путь, а дальше тупик.
– Это не так. Я сам разрабатывал этот туннель. Там оказался ещё один проход. Спуск крутой, но он уводит вниз. Мы можем попытаться. Я не успел всё исследовать, но, если всё правильно рассчитал он выведет нас отсюда.
Ответом ему была тишина.
Штерн выглянул из-за своего укрытия и увидел, как люди не спеша поднимались к ним по узкому уступу. Ещё несколько минут и быть беглецам обнаруженными, и без сомнения мёртвыми.
– Надо бежать! – Он чуть не повысил голос, но вовремя сдержался. – Мы выберемся, я тебе обещаю.
Эти слова, и приближение душегубов подействовали на девушку, и она всё же решилась.
– Но бежать надо быстро, придётся освещать дорогу. Ты будь впереди, а я прикрою тебе спину. Уже пора. На счёт три.
Он вложил ей в руки два, гладких наощупь камешка, размером с куриное яйцо каждый, и начал тихо отсчитывать. На три Мария приложила один камень к другому, и они засветились тёплым жёлтым светом. Такого вполне хватало, чтобы осветить пространство на пару ярдов вокруг.
Хоббиты рванули в туннель. В ответ им раздались гневные ругательства. Убийцы тут же увидели своих жертв.
Мария тяжело дышала и неслась вперёд, а профессор вслед за ней. Прошло не меньше трёх минут, прежде, чем запыхавшийся хоббит остановил девушку.
– Подожди… Мы… пропустили… проход.
Он забрал у неё камни, и они побежали обратно. Но было уже поздно. Они успели только разобрать проход от камней, когда на них упал свет фонаря.
– Вот вы где! – Раздался довольный, злорадствующий голос.
Профессор Штерн, и его спутница замерли на месте. Он уже приготовился получить арбалетный болт в сердце. Свет слепил и хоббит зажмурился от страха. Тренькнула тетива, но вместо болта, что-то большое и твёрдое сильно ударило в грудь, и сбросило в черноту спасительного прохода.
Когда он пришёл в себя, камни в руке Марии освещали пол, всего на несколько дюймов. Прямо перед её лицом. Залитое кровью, с пустым взглядом остекленевших глаз.
Штерн дёрнулся от страха, и взвыл от боли. Кость торчала наружу, а вся нога горела огнём. В первые секунды, он хотел умереть. Положение его было настолько отчаянным, на сколько это возможно. Но профессор отринул эту мысль и решил побороться за свою жизнь. Сейчас, он жалел о том, что, втянул в эту авантюру свою аспирантку, к которой питал тёплые чувства. О том, что поверил принцу. О том, что жажда знаний, денег и славы привела его к такому печальному концу.
Штерн сожалел, а сам стянул с пояса кожаный ремень, кое-как дополз до Марии, вытащил болт из её груди, и с помощью двух этих предметов соорудил себе подобие шины. Он потерял сознание, когда ставил кость на место,