их. Я знаю, что и ты это знаешь.)
Объяснения. Они что-нибудь изменили бы? Могу для начала хотя бы начать с ответа на вопрос «почему?». Потому что все это оказалось куда труднее, чем я ожидал – брак, жизнь. Все это.
Вначале все так просто. Встречаешь кого-то классного, умного и забавного. Кого-то, кто лучше тебя, по крайней мере в чем-то, и вы оба это знаете. Влюбляешься. Но еще сильнее влюбляешься в его или ее представления о себе. Чувствуешь, что тебе повезло. Потому что тебе и правда повезло.
Проходит время. Вы оба слишком сильно меняетесь. При этом сам ты остаешься почти тем же. Правда выплывает наружу, и горизонт темнеет. В итоге вы оба оказываетесь рядом с человеком, который видит вашу настоящую суть. Рано или поздно ваша половинка поднимет зеркало и заставит вас посмотреть на себя.
Кто, черт побери, смог бы с этим существовать?
Поэтому вы делаете все возможное, чтобы выжить. И начинаете искать новую пару глаз.
Лиззи
6 июля, понедельник
Солнце садилось все ниже в лесу небоскребов за окнами моего офиса. Я представляла, что сижу за столом, пока вокруг сгущается тьма. Интересно, поглотит ли сегодня она меня целиком. Как же я ненавидела этот идиотский офис.
В высотке напротив зажегся свет в одном окне. Скоро зажжется в другом, потом в третьем. Люди работали, люди жили. Учитывая все обстоятельства, стоит признать, что я в очередной раз задержалась после окончания рабочего дня. Наконец я потянулась к выключателю и включила свет у себя.
В маленьком круглом пятне света – нетронутый ланч, который утром собрал для меня Сэм. Индейка с перцем по особому рецепту и швейцарский сыр на правильном ржаном хлебе с морковью, поскольку Сэм обеспокоен, причем весьма справедливо, что у меня нехватка витаминов. Он упаковывает мне ланч все одиннадцать лет, что мы живем в Нью-Йорке – восемь из них в браке, – даже в те дни, когда ничего не берет с собой.
Я нерешительно отодвинула контейнер с ланчем и посмотрела на время на компьютере. Семь часов семнадцать минут. Не так уж и поздно, но в нашей конторе «Янг & Крейн» время для меня всегда ползет еле-еле. Я сгорбилась, пытаясь сосредоточиться на довольно невнятном письме в Министерство юстиции, которое правила для еще одного старшего юриста с полным отсутствием опыта в уголовных делах. Наш клиент – производитель аккумуляторов для мобильных телефонов. В отношении нескольких членов правления ведется расследование по поводу разглашения инсайдерской информации третьим лицам. Обычное уголовное дело для подобной компании: неожиданная загвоздка для ранее существовавшего корпоративного клиента.
У «Янг & Крейн» нет конкретной программы ведения процессов по экономическим преступлениям. Вместо нее у нас есть Пол Гастингс, бывший шеф нью-йоркского управления по борьбе с организованной преступностью и преступлениями против личности. А теперь вот и я. Пол трудился до меня в прокуратуре и близко общался с моей наставницей и боссом Мэри Джо Браун, которая четыре месяца назад настояла, чтобы Пол нашел мне работу в этой конторе. Вообще-то Пол был впечатляющей фигурой, известным юристом с многолетним опытом, но в «Янг & Крейн» он всегда напоминал мне недавно вышедшую в тираж скаковую лошадь, которая отчаянно жаждет, чтобы ворота с треском открылись по сигналу еще один последний раз.
«Эм энд эмс». Вот что мне нужно, чтобы покончить с этим письмом, которое, несмотря на все мои потуги, так и оставалось тремя неубедительными абзацами уклончивых витиеватых фраз. Шоколадные драже лежат в этой многолюдной конторе почти в каждом шкафу с закусками – дополнительный бонус, чтобы облегчить каторжный труд любителей поработать по ночам. Я собиралась было отправиться за конфетами, как на экране телефона всплыло оповещение о новом письме, которое пришло по электронной почте. Я специально положила телефон на дальний край стола, чтобы он меня не отвлекал. Это было письмо на мой личный ящик от Милли, тема «Позвони мне!». Уже не первое за прошедшую пару недель. Обычно Милли не проявляла подобной настойчивости, но прецеденты бывали. Это не обязательно означало, что дело и правда не терпит отлагательств. Я провела пальцем по экрану, перемещая сообщение в папку «Старые письма», даже не открыв. В конце концов я обязательно прочту это и предыдущие письма Милли, как всегда бывает, но не сегодня.
Я все еще не сводила глаз с мобильника, когда начал трезвонить рабочий телефон. Уже по одной только мелодии я поняла, что звонят на мой прямой номер, но не из конторы, а извне. Наверное, Сэм. Не так уж много людей знают мой новый рабочий телефон.
– Вам поступил телефонный звонок за счет абонента из исправительного учреждения города Нью-Йорк от заключенного по имени… – произнес механический голос, после чего повисла бесконечно долгая пауза.
Я затаила дыхание.
– Зак Грейсон, – произнес человеческий голос.
Затем снова заговорил робот:
– Если вы согласны взять на себя расходы, нажмите «один».
Я с облегчением выдохнула. Но Зак… Ничего не понимаю! Стоп, это Зак Грейсон, с которым мы вместе учились на юрфаке в Университете Пенсильвании? Я не вспоминала