фчика растянулся минут на двадцать. Застегнули общими усилиями. Алина оттолкнула Сашу и в очередной раз напомнила: мне на работу.
– Да, да. Я знаю, – отозвался он, – я помню. Я всё помню.
Он застегнул джинсы, надел рубашку. Потянулся вновь к Алине. Но она его остановила.
– Мне на работу, правда.
– Да, да. Конечно, – вновь повторил он, – но ты же вернёшься?
– Конечно, вернусь, – улыбнулась она, – у меня там на два часа всего. Сдам, что обещала, и вернусь.
– Я буду ждать, – сказал он, – буду сидеть у окошка и ждать тебя.
– Жди, – опять улыбнулась она, – я же обещала, что вернусь. Или, может, завтра? Мне далеко ехать.
– Нет, ты обещала сегодня, – не сдавался Саша, – ты сказала, что приедешь сегодня ко мне опять.
– Но я вернусь только в час ночи, милый, – провела Алина по его щеке.
– Я дам тебе ключи, я буду ждать, – как попугай повторил он, – я буду ждать.
А сам подумал: «По-моему, я влип. По-моему, я влюбился в эту девчонку. Блин. Точно».
А она улыбнулась, коснулась губами его губ и сказала: я приеду.
Саша вызвал такси. Весёлое такси. Продиктовал адрес. Сказали, через 10 минут белая Шкода Октавия будет на месте.
Вышли. Сентябрь. Днём было тепло, бабье лето. А вечером уже всё. Осень. Холодновато.
Он по-гусарски снял пиджак, накинул Алине на плечи. Та благодарно улыбнулась.
Такси подъехало точно в срок. Остановилось на обочине, включив аварийку. Саша подошёл, поздоровался с водителем. Тот рассеянно ответил, что-то отстукивая на телефоне.
Саша открыл заднюю дверь. Задержал Алину, поцеловал.
– Я буду ждать тебя, я не буду ложиться.
– У окошка? – спросила она. – Будешь сидеть и смотреть на тёмную улицу?
– Буду сидеть и смотреть, – кивнул он, – позвони, как обратно будешь ехать.
– Обязательно.
Она села на заднее сиденье. Отдала пиджак. Он захлопнул дверь. Отошёл на дорожку, помахал рукой. Машина медленно отъехала от обочины и покатила к перекрёстку. Саша обернулся и сделал пару шагов к дому.
И вдруг сзади как будто что-то взорвалось. Визг тормозов и шум удара. Зазвенело стекло. Кто-то закричал.
Александр повернулся и побежал к перекрёстку. Что там произошло, не было видно. Мешали деревья. Ломанулся через кусты, растущие вдоль дороги. Ободрал щёку веткой, порвал рубашку. Выскочил на перекрёсток. Светофор мигал жёлтыми огнями. Посередине стоял микроавтобус с вмятой правой пассажирской дверью. Шкода стояла чуть дальше, пугающе тёмная. Переда у неё не было. Бампер, части мотора и радиатор валялись на проезжей части.
Александр остановился. Стало тяжело дышать. Время замедлило свой бег. Было такое впечатление, что пустили киноплёнку в замедленном темпе.
Он сделал пару шагов к перекрёстку. Увидел, как из микроавтобуса из бокового окна вываливается водитель, держась за голову. Водитель Шкоды застыл за рулём, уткнувшись в уже опавшую подушку безопасности. Было видно, что он мёртв. Лобовое стекло отсутствовало.
Александр обошёл машину. Увидел Алину. Это она своим телом выбила лобовое стекло, вылетев с заднего сиденья. Клик-клик – мигал светофор, на несколько мгновений раскрашивая всё вокруг в жёлтый цвет.
Ноги Алины были неестественно повёрнуты, под телом растекалась кровь. Она лежала на спине, осыпанная битым стеклом. Александр подошёл к ней. Не доходя несколько шагов, сел, опустился на карачки и подполз к девушке. Клик-клик – щёлкал светофор. Жёлтый – тёмный, жёлтый – тёмный.
Алина была жива. Глаза широко распахнуты, частое хриплое дыхание. Правая половина лица синего цвета. Платье задрано. Белые трусики мокрые и испачканы чем-то чёрным. И правое бедро в этом чёрном. И кровь. Кровь на блузке, на руках. Правая ступня смотрит в сторону, на месте изгиба прямо на глазах набухает синяя шишка.
Александр хотел одёрнуть платье, прикрыть её ноги. Но остановился. «Нельзя трогать», – промелькнуло в голове. Надо ждать скорую.
Достал телефон, позвонил. Назвал адрес. Собственный голос звучал откуда-то издалека. Уши болели. Время текло медленно.
Алина увидела его. Глаза её повернулись в его сторону. Попыталась повернуть голову, но не смогла.
– Сейчас, сейчас, сейчас, – заговорил он, стоя около неё на карачках, – скоро приедут. Всё будет хорошо.
Алина захрипела.
– Не умирай! – заорал вдруг Александр. – Не умирай. Не надо.
Кто-то пробежал мимо, кто-то остановился рядом.
– Молодой человек, вы ранены? – спросили. – У вас кровь на лице.
– Я о кусты оцарапался, – не отводя взгляда от Алины, сказал он.
Протянул руку, прикоснулся к её ладони. Маленькая ладошка, которая ещё час назад гладила его по спине, была холодной. Жёлтый – тёмный, жёлтый – тёмный, клик-клик – мигал светофор. Александр подвинулся