дух упомянул: запрет
Сообществу? И я спросил, что думал.[571]
46. И он на то: – Познав, в чем высший вред
Его греха, он этим нас желает[572]
Предостеречь от горших слез и бед.
49. Пока в вас душу только то прельщает,[573]
Что обществом дробится вновь и вновь, —
Как мех, в вас зависть вздохи вызывает.[574]
52. Но если б к миру высшему любовь[575]
Всегда горе влекла желанье ваше, —
Вам этот страх не мог бы портить кровь,
55. И чем вас больше там зовущих «наше»,
Тем больше каждому дается благ,
И тем сильней горит любовь в той чаше.[576]
58. – Во мне мой глад не только не иссяк,
Но стал, – я рек, – сильней, чем был дотоле,
И ум объял сомненья больший мрак.
61. Как может быть, что благо, чем в нем боле
Владетелей, сильней их богатит,
Чем если бы далось немногим в доли?
64. И он: – За то, что лишь земное зрит
Рассудок твой, извлек ты мысль незрелу,
Что будто здесь свет правды мраком скрыт.[577]
67. Но Благо то, – Ему же нет пределу,[578]
Ни имени, – к любви так точно льнет,
Как солнца луч к светящемуся телу.[579]
70. В ком больший жар, тот больше обретет,
Так что чем шире в ком любовь, – в заслугу
Над тем сильней и светлый луч растет.[580]
73. Чем больше душ к тому стремятся кругу,[581]
Тем боле там любви, и тем сильней
Льют жар любви, как зеркала друг другу.[582]
76. Но коль твой глад не стих с моих речей, —
Жди Беатриче, и в небесном взоре
У ней прочтешь ответ на все полней.[583]
79. Заботься же, чтоб зажили здесь вскоре,
Как эти две, все прочие пять ран,
Что закрываются чрез скорбь и горе.[584]
82. Сказать желая: – Ты во мне туман
Рассеял… – смолк я, видя в то мгновенье.
Что мы вошли в круг новый чудных стран.[585]
85. И, мнилось, там я в некоем виденье[586]
Восхищен был экстазом, как певец.
И вижу храм и в нем людей стеченье.
88. И входит в храм Жена и, как венец
Всех матерей, вещает кротко: – Чадо!
Что сделал с нами Ты? Вот Твой отец
91. И я с великой скорбию средь града
Тебя искали. – И лишь смолкнул глас,[587]
Как все, что зрел я, скрылось вмиг от взгляда.
94. Потом я зрел другую, что из глаз
Струила дождь, какой родит досада
За оскорбленную гордыню в нас.
97. И говорит: – Коль ты владыка града,
За имя чье шел спор между богов,[588]
Отколь блеснула всех наук отрада,
100. О Пизистрат! пролей злодея кровь,
Кто смел обнять дочь нашу без боязни!
И,