угробы на обочине дорог сильно изъедены его лучами. А причудливый рисунок этих проталин чернен, как серебро, придорожной грязью. С крыш капала капель, и на тротуарах появились лужицы, превращаясь по ночам в коварные скользкие ловушки для прохожих. По утрам рядом с ними можно было изучать ненормативную лексику горожан. Слышны пока еще робкие голоса местных пернатых, и от этого на душе становится как-то спокойней. Не хочется никуда бежать, расталкивая прохожих локтями, врываться в уже закрывающуюся дверь вагона метро, извиняясь за отдавленную кому-то ногу. Хочется, остановившись, вздохнуть всей грудью такой густой и пряный воздух наклюнувшегося пробуждения природы.
Из дома вышли двое. Один уже седой, пожилой, упитанный, прихрамывающий на обе ноги мужчина и с ним очаровательное создание, блондиночка, в высшей степени подвижная девочка лет пяти. От подъезда они направились к мусорным контейнерам, чтобы оставить там свой полиэтиленовый пакет с домашними непотребностями и отправиться на прогулку в ближайший парк. Мужчина, видимо дед девочки, положил пакет в контейнер, остановившись, посмотрел на небо и сказал:
– Самое время для прогулки. Сегодня тепло.
– Да, – подтвердила девочка и добавила: – Здесь так пахнет весной.
После этой нехитрой, но так нужной в хозяйстве процедуры они направились к парку. Дед взял внучку за руку, и они неспешно, обходя лужи, направились к своей цели. По дороге о чем-то беседовали, видимо обсуждая недавно просмотренный мультфильм, девочка иногда сильно жестикулировала и звонко смеялась. Закончив обсуждение, они зашагали молча. Ребенок, казалось, над чем-то задумался. Но вот его осанка выпрямилась, и как будто невзначай она говорит:
– Знаешь, дед, вот идем мы с тобой, толстый и умный, и нам хорошо.
Дед остановился, вопросительно подняв брови, посмотрел на спутницу и спросил:
– Что ты имеешь в виду, Полина?
– Да ничего особенного, – ответила та. – Просто я подумала, что со стороны мы с тобой хорошо смотримся. Такой сплав опыта и любознательности.
– Ты так думаешь? – спросил дед. – Может быть. – И они зашагали дальше.
– Дед, недавно с мамой мы были в московском планетарии, – сообщила девочка.
– Ну и как там тебе? Понравилось? – спросил мужчина. – Я ведь там тоже в детстве был, но это было давно. С тех пор его долго ремонтировали, и сейчас он, видимо, совсем другой.
– Не знаю, какой он был раньше, – ответила девочка. – Но нынешний мне понравился. Эти звезды, Солнце, планеты, Земля. Прямо захватывает дух! Все это огромное и далекое, а кажется таким близким.
– Ты знаешь, Полина, в детстве у меня были такие же ощущения. Я думал, что смогу походить по Марсу, да и звезды не казались недоступными. Сейчас же все не так. Полагаю, что это свойство юности – не знать о пределах достижимого. Кто-то может считать это недостатком, а я же думаю, что в этом огромная сила и мощь. Знающий свои границы никогда за них не шагнет.
– Дед, ты говоришь о чем-то непонятном. Для меня это звучит загадочно. Объясни.
– Я бы и попробовал, только мне кажется, что это пойдет тебе только во вред. Пусть понимание придет к тебе через твой собственный опыт. Иначе ненароком я могу загасить огонек твоего любопытства к окружающему. Расскажи лучше, о чем тебе рассказывали в планетарии.
– Ну, что рассказывали? Да много говорили, только я не все поняла и не все запомнила. Однако некоторые эпизоды все-таки отложились, видимо потому, что они необычны. Вот говорили о том, что свет в космосе распространяется так быстро, как ничто другое в природе. При этом скорость неизменна в любом месте Вселенной. Вселенная так велика, что даже свет от звезд доходит до нас через тысячи лет. Это что получается, что звезды, которые мы видим на небе, это – мультфильм, пролежавший в архиве тысячу лет? Как-то странно все, как будто это не реальная жизнь, а как в компьютере. Говорили еще об одном замечательном старичке по имени Альберт и фамилия у него вроде как Эпштейн или Кронштейн. Точно не запомнила. Может быть, ты знаешь?
– Полин, знаю. Это наверняка Эйнштейн.
– Точно! Именно он. Так вот, якобы он был великим ученым, который изменил представления людей об окружающем мире. Он объяснил им, что космическое пространство совершенно пусто, в нем ничего нет, ну просто совсем ничего и даже воздуха. И вот именно в нем и движется свет, который якобы ведет себя как волна на поверхности пруда, то как камушек, пущенный из рогатки. В зависимости от того, как мы на это посмотрим. Если он летит в космосе, то он камушек, так как волна там, где ничего нет, невозможна, а вот когда пролезает через щель, он уже волна, потому что в одну щель проходит, а поверни ее под углом, он и пролезть не может. Такое наблюдается у поперечной волны на поверхности воды. Ведет себя как сестра Энька, когда она то хомячок, то лисичка. Так мало того, он якобы знает, как эту пустоту можно искривить, чтобы тела друг к другу притягивались. Энька свои игрушки давно исковеркала, но они, я точно знаю, не притягиваются. Пуще того, он искривляет время. В этот момент, дед, я вспомнила наше посещение с тобой выставки Дали, там была картина со стекающим с веток циферблатом часов. Видимо, это что-то