т с учебниками в сторону, словно волчонок повис на руке.
– Ах ты, ублюдок! – взревел отчим и, отпустив волосы, хотел схватить паренька другой рукой, но не тут-то было. Ловкий в верткий Андрей нырнул вниз под летящую руку, затем неожиданно выпрямился, и, встав на носочки, изо всех сил сунул свой костлявый кулак в нос ненавистному человеку. Мужик охнул и схватился за лицо. Второй удар ему пришелся в челюсть. Отчим клацнул зубами. Взревев как бык, схватил мальчика за грудки и изо всей силы ударил его о стену. Андрей со стоном сполз к ногам матери. Она сидела на полу и беззвучно рыдала, размазывая по щекам слезы.
– Вот пригрел волчонка! Я его кормлю, пою, одеваю, а он меня за это кулаком благодарит! В другой раз бросишься, голову как цыпленку сверну. Понял, щенок? – прохрипел мужик и, пошатываясь, пошел в сторону кухни.
– Мам! Ты зачем опять с ним пила? – укоризненно сказал парень, уводя ее в свою комнату. – Я уже говорил тебе: не пей, опять скандал будет. А ты все равно!
– Он меня пригласил, вот я и пришла с ним за компанию.
– Из-за чего на этот раз скандал?
– Да так, это тебя не касается, – уклончиво ответила мать, пряча под распущенными волосами наливающийся синяк.
– Ты-то как?
– А что со мной сделается? Нормально. Я сильный, – успокоил ее сын, потирая на затылке огромную шишку. – Пошли ко мне.
В комнате Андрей приложил к ее щеке столовую ложку, обнял за плечи и с надеждой в голосе попросил:
– Мам, может, ты его бросишь, а?
– Как это? – удивленно подняла она глаза.
– Соберешь его вещи, выставишь за дверь и привет.
В глазах матери зажегся живой огонек.
– А что? Да сколько можно терпеть! Завтра – и привет!
– Ксан! Слышь меня, Ксан? Иди сюда, – раздался из кухни голос отчима.
Мать, стыдливо пряча от сына глаза, выскочила в прихожую.
– Что тебе, Василечик?
– Садись, и тебе, так уж и быть, пять капель плесну, – снисходительно сказал Василий.
– Вот спасибочки. Ты у меня такой добрый, заботливый, – защебетала Оксана Анатольевна.
– Тьфу ты! – в сердцах плюнул Андрей и зарылся лицом в подушку. Но долго он так лежать не мог. Все его естество рвалось прочь, туда, где нет ненавистной рожи отчима, где нет криков матери, а есть воздух, простор и люди. Много людей, которые почему-то живут хуже его, счастливы. Почему они так живут, а не он? От этого ему становилось еще хуже. Не сумев расслабиться, ищущая непреодолимое желание выплеснуть где-нибудь обиду, гнев, ненависть, Андрей выбежал на улицу.
Весна! Для всех это время любви, цветения, начала жизни. В эти дни хочется петь, смеяться, вдыхать полной грудью еще сырой, но уже теплый воздух, пахнущий новыми свершениями, новым счастьем, новыми успехами. Люди спешили по своим делам и как-то по-весеннему тепло улыбались друг другу. Даже грязь, пристававшая к подошвам, не взывала у них раздражения, потому что эта была не осенняя липкая грязь, а весенняя, теплая земля. И вот в потоке праздника весны шел паренек с душою поздней осени. Его взор был обращен в себя, в груди клокотал вулкан не выплеснутых эмоций. И не найдя на кого можно обрушить всю эту лавину, ноги сами привели его в парк. Бродя по пустынным аллеям, он был готов грызть от ярости деревья, но вместо этого Андрей в сердцах пнул урну.
– Ты че, пацан, офигел?
Мальчишка обернулся и увидел двух парней на год-два старше его. Они сидели на скамейке и пили пиво. На голове у них был опознавательный знак районщика – черная шапочка с белым помпоном.
– тебе чего, здоровья девать некуда? – продолжал один из них.
– Да пошел ты! – огрызнулся Андрей и сжал кулаки, интуитивно догадываясь, что настал тот момент, которого он так искал по залитым солнцем городским улицам.
– Оп-па! Мишаня, похоже у этого пацана зубы лишние, – воскликнул ближайший к нему и поднялся.
– Помочь или сам справишься? – спросил второй.
– Справлюсь! – самодовольно ответил тот и шагнул вперед.
Андрей не стал ждать. В два прыжка он преодолел разделяющее их расстояние и, почти не размахиваясь, ударил в солнечное сплетение. Парень охнул и сложился пополам. Второй удар был в лицо, затем еще, еще и еще, пока противник не упал к его ногам. Андрей перевел дыхание, посмотрел на скамейку. Мишаня сидел в той же позе, с бутылкой в руке. Лишь выпученные глаза и открытый рот выдавали прежнюю степень его удивления. Но вот глаза его вернулись на место, а губы стали растягиваться в улыбке.
– Слышь, Паша? А он тебя сделал! – вдруг засмеялся он. – Чтоб мне лопнуть, сделал! Вот тебе и пацан.
– Да я его сейчас в капусту порублю! – заревел Павел, поднимаясь с земли и убирая сочившуюся из носа кровь.
– Хоть пальцем парня тронешь, я тебя самого в этой урне похороню! Понял? – повысил голос Миша и поднялся.
– Ты чего? Он же…
– Что он? Он молодец, а ты фуфло, раз с пацаном справиться не смог, – потом усмехнулся и добавил уже