е дозволено сказать несколько пояснительных слов для будущих моих читателей. Если они не знают, что такое русские революционеры как политическая партия, не знают их весьма скромных, рассудительных и практических требований, причин, вызвавших их появление, и прочее, то сведений обо всем этом им придётся искать в другом месте. Здесь же они увидят революционеров только как людей, а не как политических деятелей.
Будучи свидетелем и участником движения, поразившего даже врагов своею безграничною способностью к самопожертвованию, я желал представить в романическом освещении сердечную и душевную сущность этих восторженных друзей человечества, у которых преданность своему делу достигла степени высокого религиозного экстаза, не будучи сама по себе религией.
Общий интерес, представляемый этого рода изучением, отдалил меня от политических целей: моей единственной задачей было – верно изобразить известный тип современных людей, повторяющийся в наш благородный век повсюду в сотнях разнообразных форм.
Если я выбрал действующих лиц своего романа из числа людей, принадлежащих к крайней террористической фракции русских революционеров, и перенёс его действие в эту среду, то только потому, что этот приём казался мне наиболее отвечающим моему художественному замыслу. Ведь только в вихре этой ужасной борьбы действующие лица романа могли во всей полноте проявить свои наиболее характерные особенности. Но я настолько же был далёк от превознесения терроризма, как и от его порицания. Я только показал его или, лучше сказать, дал ему показаться – таким, каков он есть на самом деле, предоставляя читателю самому произнести свой приговор.
Было замечено, что движение представлено здесь в гораздо более узких рамках, чем те, в каких оно проявлялось на самом деле. В этом отчасти виноват я сам. Находясь во время своей работы в извинительном заблуждении относительно известности общих стремлений партии, успевшей уже в течение последних пятнадцати лет в значительной степени обратить на себя внимание публики, я отошёл в сторону от центральных действующих лиц этой борьбы, картина жизни которых могла бы послужить до некоторой степени картиною жизни всех их партий. Эти лица интересны сами по себе, и я надеюсь представить когда-нибудь некоторых из них своим читателям. Теперь же для меня представлялось более соблазнительным обрисовать более характерные, хотя и менее блестящие типы рядовых деятелей, с которыми читатель встретится, если пожелает проследить судьбу моего скромного героя.
Таким образом, мне пришлось помириться с последствиями своего выбора. Романист только устами своих действующих лиц может повествовать о том, что они говорят и делают и что чувствуют. Но, оставаясь в пределах одного небольшого и отдельного пункта на поле сражения, нельзя дать картины всего хода сражения.
Впрочем, сузив таким образом рамки своей картины, я получил возможность рельефнее выставить человеческие элементы в жизни революционера. Я не жалею об этом неизбежном сокращении, так как благодаря ему читатель мог ближе познакомиться с выведенными мною немногими лицами и лучше понять их.
Часть первая
Энтузиасты
Глава I
Наконец!
Елена наскоро закончила свой скромный обед в маленьком женевском ресторане – излюбленном сборном пункте русских эмигрантов – и отказалась от кофе. Она обыкновенно позволяла себе эту роскошь с тех пор, как ей посчастливилось раздобыть урок русского языка, но сегодня она торопилась. У неё в кармане лежало давно ожидаемое письмо из России, только что переданное ей старым седым часовщиком, который получал на своё имя всю ее заграничную корреспонденцию, и она горела нетерпением передать драгоценное послание своему другу Андрею. Хотя оно и относилось непосредственно к нему, но, наверное, содержало известия общего характера.
Перекинувшись несколькими словами с одним из товарищей по изгнанию, девушка прошла между рядами столиков, за которыми сидели рабочие в блузах, и вышла на улицу. Было только половина восьмого; она уверена была, что застанет Андрея дома; он жил поблизости, и через пять минут она была у его двери; ее красивое, несколько холодное лицо слегка раскраснелось от быстрой ходьбы.
Андрей был один и читал какую-то статистическую книгу, делая из нее выписки для своей еженедельной статьи в русской провинциальной газете. Он повернул голову и поднялся, протягивая руку гостье.
– Вот вам письмо, – сказала Елена, здороваясь с ним.
– А! – воскликнул он. – Наконец-то!
Это был молодой человек лет двадцати шести или семи, с серьёзным, добрым лицом и правильными чертами. Лоб его носил отпечаток ранних забот и глаза имели задумчивое выражение, но это не нарушало впечатления решимости и спокойствия, производимого его сильною, хорошо сложенною фигурою.
Лёгкий румянец покрыл его лоб в то время, как пальцы его тонкой мускулистой руки с нервной торопливостью распечатывали конверт. Он развернул большой лист бумаги, покрытый далеко отстоявшими друг от друга строками, написанными мелким неровным почерком. Елена выказывала не менее нетерпения, чем он сам;