Автобиография. Григорий Горин

тся – вошло в подсознание и, думаю, в какой-то мере определило мою судьбу…

* * *

      Писать я начал очень рано. Читать – несколько позже. Это, к сожалению, пагубно отразилось на моем творческом воображении. Уже в семь лет я насочинял массу стихов, но не про то, что видел вокруг, скажем, в коммунальной квартире, где проживала наша семья, а, в основном, про то, что слышал по радио. Радио в нашей квартире не затихало. По радио шла холодная война с империалистами, в которую я немедленно включился, обрушившись стихами на Чан-Кай-ши, Ли-сын-мана, Адэнауэра, Де Голля и прочих абсолютно не известных мне политических деятелей. Нормальные дети играли в казаков-разбойников или боролись во сне со Змеем Горынычем. Я же вызывал на смертный бой НАТО и Уолл-стрит!..

      Воротилы Уолл-стрита,

      Ваша карта будет бита!

      Мы, народы всей земли,

      Приговор вам свой произнесли!..

      и т.д.

      Почему я считал именно себя «народами всей земли», даже и не знаю.

      Но угроза подействовала! Стихи политически грамотного вундеркинда стали печатать в газетах.

      В девять лет меня привели к Самуилу Яковлевичу Маршаку. Старый добрый поэт слушал мои стихи с улыбкой, иногда качал головой и повторял: «О, господи, господи!..»

      Это почему-то воспринималось мною как похвала.

      – Ему стоит писать дальше? – спросила руководительница литературного кружка, которая и привела меня к поэту.

      – Обязательно! – сказал Маршак. – Мальчик поразительно улавливает все штампы нашей пропаганды. Это ему пригодится. Если поумнеет, станет сатириком! – и, вздохнув, добавил: – Впрочем, если станет сатириком, то, значит, поумнеет не до конца…