1
Промозглый ноябрьский ветер, казалось, проникал повсюду. Забирался под плотно застегнутое пальто, потом под рубашку, по-хозяйски располагался на груди и вызывал стойкое желание убраться отсюда подальше.
Но – нельзя.
Потому что обещание дочери – это святое. Нужно терпеть.
А она, будто и не замечала колючей непогоды, тянула его за собой, крутя по сторонам головой в пушистой шапке. Антон в десятый раз поежился и в двадцатый раз спросил:
– Элин, ну вон, смотри какие кролики красивые, белые – может купим одного?
– Не хочу кролика! Пап, ну как ты не понимаешь! Они же глупые!
И упрямо шла дальше.
Продавцы на рынке были под стать погоде. Такие-же хмурые, неприветливые, одетые в бушлаты поверх курток и тоже, наверное, хотели, чтобы этот день побыстрее закончился. Дочь тащила его через ряды птиц, котят, грызунов и щенков всех пород и расцветок.
Иногда она останавливалась напротив прозрачных аквариумов с жуткого вида мохнатыми пауками, о чем-то размышляла и снова продолжала поиски.
– Так, юная мисс, я категорически настаиваю, чтобы вы объяснили своему отцу, что конкретно вы ищете.
Антон отвел дочь в сторону от снующих мимо покупателей и присел рядом.
– Мы ходим тут уже час с лишним, и кто-то из нас обязательно заболеет!
– Ты обещал на день рождения купить мне друга – насупилась девочка.
– Не спорю, но мы говорили о котенке или щенке!
– А я не хочу щенка или котенка!
– И чего-же хочет моя невыносимая принцесса на свое восьмилетие?
– Не знаю – Элина насупилась еще сильнее – чего-нибудь необычного. Не как у всех.
Антон вспомнил витрину с пауками, около которой она останавливалась совсем недавно и внутренне содрогнулся.
– Давай возьмем кролика, они красивые, и у твоих подружек таких нет, будешь в школе хвастаться.
– Ну я же говорила – они глупые!
Она искренне недоумевала, что ей приходиться повторять взрослому папе такие очевидные вещи. Антон тяжело вздохнул, принимая решение.
– Значит так, дорогая моя. Еще полчаса и мы едем домой. Если никого не выберешь, значит останешься без подарка на день рождения.
– Это не честно!
– Ну и что? У тебя полчаса.
Губы девочки сжались в тонкую полоску, подбородок дернулся и глаза набухли грядущими слезами.
– Даже не пытайся!
Как, наверное, каждый отец, Антон уже не раз проходил такой шантаж, но сейчас он не собирался давать слабину. Очень уж было холодно и мерзко на улице. Поэтому мужчина встал, взял ее за руку и повел дальше по рядам. Они прошли мимо террариумов со змеями (слава богу!), миновали застывших каменными изваяниями хамелеонов (пап, ну они же скучные!), дошли до конца и свернули направо, на последний рубеж звериной ярмарки. По неписаному закону каждого рынка, там народа было уже ощутимо меньше, выбор победнее, но и цены дешевле.
Буквально через несколько шагов Эля остановилась возле клетки, накрытой плотным покрывалом. Сверху, на грозившем вот-вот оторваться куске грязного скотча, был прилеплен тетрадный лист с размашистыми буквами. Несколько секунд девочка внимательно изучала надпись, потом попробовала проговорить ее про себя, шевеля одними губами. Удивленно нахмурилась такому странному названию и старательно произнесла его вслух:
– М-З-Г-Л-Я
Она дернула отвлекшегося на что-то отца за рукав и снова повторила необычное слово, но уже уверенней.
– Мзгля. Пап, а что такое М-З-Г-Л-Я?
– Чего? Нет такого слова, ты откуда…
– Слова может и нет, а животина есть – прервал его простуженный голос, доносившийся из-за прилавка. Антон растерянно оглянулся по сторонам, никого не увидел и недоверчиво уставился на клетку.
– Простите?
Ответом ему стало очень шумное сморкание, кряхтение и над темно-зеленым прилавком показалось густо заросшее бородой лицо. Венчала голову черная вязаная шапочка, из-под которой торчали редкие седые волосы. Ростом продавец оказался чуть выше девочки. Он еще повозился, очевидно на что-то встал, отчего немного прибавил в росте. Но все равно едва доходил Антону до груди.
– Дед еще мой их выводил, и прадед. В шахтах они им очень помогали.
– Мзгля? – повторил за дочкой Антон.
– Она самая.
– Никогда не слышал о таком животном. В шахтах вы сказали?
Мужчина раскатисто чихнул, вытерев нос засаленным рукавом куртки пуховика, бывшего когда-то белого цвета.
– Ага, в них, родимых. Опасность за версту чуют, обвал там, или газ вдруг. Да и с ними лучше, веселее…
Он внезапно осекся, помолчал немного и только через пару секунд добавил – "…было".
– Зачем же продаете, если с ней веселее?
– Старый я уже