куда оно денется.
– Постараюсь, конечно, меньше циклиться. Но мне сложно об этом не думать… Обними меня.
– Ладно, я пошел на работу, – сказал Георгий как-то холодно, чмокнув ее на прощание и на момент приобняв.
…Роды оба раза тяжелым катком прокатились по ее здоровью, нервам, уверенности в себе и грядущем дне. Возможно, этой машиной и задавило слабые ростки материнского счастья внутри. С промежутком в несколько лет у них с Георгием появились две малышки, вполне здоровые, умные и хорошенькие. Но оба раза самочувствие Ирины было отвратительным. Врачи с некоторым удивлением таращили глаза на плохие анализы, назначали дополнительные обследования, и даже предлагали лечь в больницу.
Ей казалось, что она умирает. Конечно, рождение ребенка считается прекрасным, светлым событием, но молодая женщина, оба раза становясь мамой, словно попадала в ад. Дав жизнь кому-то еще, она сама истощалась, иссякала, затухала… «Раньше все было намного лучше, зря ты уехала далеко от дома, а потом еще и родила! Тогда-то ты была здоровее, веселее и счастливее!», – изо всех сил кричал внутренний голос.
Лечение, назначенное докторами, потихоньку помогало, но потерявшая покой душа, однозначно, продлевала болезнь тела, и не давала ему полностью выкарабкаться. Казалось, что вся жизнь разбилась на «до» и «после»…
Поведение второго мужа не успокаивало Ирину, а, пожалуй, только подливало масла в огонь. В тот период ей хотелось ощущать от него больше поддержки, сочувствия, внимания. Ей было плохо не только физически, но и морально. Внутри поселился страх, в первую очередь, болезней и смерти. Но ей показалось, что Георгий ее не особо понимает. Он частенько любил повторять, какой жена должна быть покладистой, жизнерадостной, заботливой, хозяйственной. Однако в созданный Георгием образ феи домашнего очага Ирина все никак не могла втиснуться. Слишком широким, даже бескрайним, было ее страдание.
Да еще и близких никого рядом не было – после переезда к любимому мужчине не одна тысяча километров разделила ее с мамой, папой, сестрой. И сейчас, как никогда, ей до боли хотелось попасть на островок теплоты в нынешнем мире с острыми льдинками, которыми периодически стали тыкать ее тело и душу.
Как и во многих семьях, Георгий не жаловал ее родных, нередко отпускал в их адрес критические высказывания. Старался находиться рядом, когда она разговаривала с ними по видеосвязи, и потом, когда клала трубку, устраивал разбор – что не так сказала, о чем говорить не надо было. «Что он сидит все время с тобой, как надсмотрщик? Даже и общаться неудобно», – удивлялась мама. Понятное дело, что Ирина старалась звонить, когда мужа не было дома.
Созерцая его редко улыбающееся лицо, с годами тучнеющую фигуру, тяжелую походку, чувствуя от него запах не очень ухоженного тела, Ирине все чаще стало приходить в голову, что это не ее человек. Что-то внутри кричало, что нет у них эмоциональной близости, не получается быть друзьями и полноправными партнерами, выстроить живой плодотворный диалог.
2000 год.