может быть и лучший повар, но это все-таки ужин в честь моего рождения.
– На говядине экономить не нужно, – наставляет свекровь. – И руки жалеть нечего – отбила бы колотушкой как следует, было бы нежным.
– Вкусно, мам! – звонко выкрикивает Маша и улыбается своей задорной детской улыбкой со своего высокого королевского стульчика.
На душе сразу становится легче. Мое четырехлетнее солнышко. Всегда меня поддержит.
– А тебя не учили, что взрослых перебивать нельзя? – рявкает свекровь, поворачиваясь к дочке. – В школе таких как ты учителя сразу в коридор выгоняют.
У меня душа на части разрывается. Если нападки Риммы Геннадьевны в свой адрес я могу стерпеть, то за Машку готова ее придушить голыми руками. И Игорь… Ну хотя бы раз за нас вступился. Жует «подошву» и делает вид, будто его происходящее не касается. Все потому, что дочь моя ему не родная. Да и я, видимо, родной никогда не стану. Для чего только замуж мне предложил? И я тоже дура, согласилась. Это потому, что ухаживал он красиво, а Машке нужен был отец.
– Римма Геннадьевна, на мою дочь голос повышать не смейте, – едва сдерживая гнев, прошу я. – Она перебивать вас и не думала, а просто решила меня поддержать в мой день рождения. – Улыбнувшись, я подмигиваю Маше: – Никто ее в школе в коридор выгонять не будет. Учителя будут Марию обожать.
Голубые глазки моей девочки восторженно загораются. Она спит и видит, когда пойдет в школу. Даже рюкзак уже себе выбрала, розовенький, с котятками. Она у меня настоящая леди: джинсов и брюк не признает. Только юбочки, платья, сарафанчики. Этим она точно не в меня пошла.
– Это ты в доме моего сына рот мне закрывать вздумала, Катерина? – понизив голос, шипит свекровь. – Совсем оборзела. Игорь тебя, нищенку, с улицы подобрал, да еще и с прицепом. Сидела бы уж тише воды, ниже травы и не вякала. Чего удивляться, что у тебя ребенок ни грамма не воспитанный.
В груди все пылает от несправедливости. Это меня-то Игорь с улицы подобрал? Я хорошую квартиру снимала и добросовестно трудилась секретарем. Миллионов не зарабатывала, но на жизнь и воспитание дочери хватало. Это же он сам, когда на место коммерческого директора пришел, прохода мне не давал. Цветами задаривал, звонил, в рестораны звал. И женитьба – его идея. Почему только молчит сидит? Знает ведь свою мать. Она если заведется – не остановишь.
Я проглатываю оскорбление и смотрю на мужа.
– Игорь… – сама на себя злюсь, потому что губы от обиды трясутся. – Может быть, ты хотя бы что-нибудь в мою защиту скажешь?
– Что, например, Кать? – равнодушный взгляд мужа застывает на моем лице. – У нас ужин семейный. Сделай так, чтобы он обошелся без скандала.
Нет, это просто невозможно больше выносить. Я ведь живая! Работаю пять дней из семи, разрываясь между хозяйством и кружками для Машки. Я ведь стараюсь! Все делаю, чтобы быть хорошей женой: стираю, готовлю, убираю, а в перерывах стараюсь и волосы успеть покрасить и маникюр делать, чтобы на женщину быть похожей. Но всего этого недостаточно. Просто я дефектная в их глазах, потому что дочь воспитываю одна. «Нагуляла», – так однажды свекровь ляпнула соседке.
– Машуль, – натянув на лицо улыбку, я поворачиваюсь к дочке. – А хочешь мы с тобой в кафе-мороженое пойдем? Прямо сейчас?
Машка начинает ерзать на своем стульчике в предвкушении. Конечно, она хочет. Сладости она обожает, а вот этих двоих, что сидят напротив нее – нет.
– Это дурдом какой-то, – тут же возмущается свекровь. – К ней на празднование пришли, а он уходить собралась. Игорь, и ты просто так это оставишь?
Но мне на ее возмущения уже наплевать, и на то, что скажет Игорь – тоже. Дурой я была, что согласилась за него выйти. Очень уж сильно хотелось снова в сказку поверить. Дать себе второй шанс на счастье, а Машке – возможность обрести любящего отца. Не везет нам с этим. Ну ничего. Прорвемся. Я ни одной живой душе не позволю моей девочке детство испортить.
– Катя, сядь, – властно распоряжается Игорь.
– Не сяду, – с улыбкой парирую я, подхватывая дочку на руки. – Мы идем праздновать мой день рождения вдвоем. А вы с Риммой Геннадьевной жуйте жесткое мясо и перемывайте мне кости. Мне, к счастью, уже все равно. Через два часа я вернусь и соберу вещи. Жить в доме, где мне нельзя открыть рот, я больше не буду.
– Мама, мы правда отсюда уедем? – вкрадчиво спрашивает Маша, когда мы выходим в подъезд.
– Да. Вернемся в город, где я родилась. В Москву. Ты ее не помнишь, потому что слишком маленькая была, когда мы из нее уезжали. Это столица. Она очень красивая и большая.
– Тогда почему мы уехали оттуда? – недоумевает дочь.
Я тяжело вздыхаю. В этот богом забытый городишко мы сбежали от Машиного папы.
2
Я сажусь в детской на маленьком диванчике и не могу отвести глаз от спящей Маши. Такая она замечательная и добрая девочка растет. Я ведь действительно хотела как лучше, когда соглашалась выйти замуж за Игоря, чтобы у нее был любящий и заботливый папа, семья… А сейчас даже возвращаться в комнату к мужу не имею никакого